Дом Ветра

Савански Анна

Чета Лейтон прибыла в ресторан в Воксхолле, Эдвард подошел к метрдотелю, перед которым лежала пригласительная книга.

— Лорд и леди Холстон с сыном и невесткой, — сказал Эдвард.

— Но лорд и леди Холстон прибыли около часу назад! — испугано ответил метрдотель.

— Вы, верно, что-то путаете, посмотрите в конце списка, — мужчина стал искать.

— Проходите, что за чертовщина.

Эдвард не понял значения слов: кроме него, больше нет лордов Холстонов. Они прошли в залу, где гости потягивали вино и шампанское. Оставив жену и детей, Эдвард пошел здороваться с незнакомцами. Он не поверил своим глазам, когда его путь преградил Рамсей Грандж. Что делает здесь, в высшем обществе, этот

нищий герцог? Они смерили друг друга взглядами, словно были извечными соперниками и в делах любви, и в творчестве.

— Очень рад вас видеть, герцог, — начал Эдвард.

— Вас тоже, милорд, — ответил таким же язвительным тоном Рамсей. — Знаете, она умерла больше десяти лет назад.

— Я это знаю, — прошептал Эдвард.

— Конечно, знаете. Она умерла считая меня виноватым в ее поступке, но теперь в моей семье все хорошо. У меня три замечательных зятя, — Эдвард не понимал, к чему клонит Рамсей, — мои лучшие ученики, — кивнул он в сторону молодых людей, — виновники сего торжества.

— Вы празднуете их выпускной? — в голосе Эдварда скользило презрение.

— Нет, а кто вас пригласил? — герцог все гадал, кто этот человек, что пошел на такую дерзость.

— Леон Дьюран...

— А, понятно, — перебил его Рамсей. — Значит, насолить решил за то, что бросил его дочь за шесть дней до свадьбы. Это празднование гомеопатической компании «Лейтон и Ко», ни о чем не говорит?

— Этого не может, — стал бормотать лорд, — не может быть. Он никто, никто...

— Он владелец этой компании, мой зять. Довольно успешный человек, — Рамсей указал в сторону Виктора. — Он приехал в Лондон совсем не тщеславным мальчишкой, работал как проклятый в аптеке и заодно в госпитале, а четыре года назад открыл свою фирму и женился месяц назад на моей младшей дочери. Он шесть лет скрывал свой титул ото всех. Его друг, его союзник тоже мой зять.

— Простите, — Эдвард решил подойти к сыну.

Его снедала злость, он не понимал, как такое могло случиться, как его сын стал таким успешным. Виктор громко говорил, из его реплик Эдвард улавливал только несколько слов: «успех», «мое», «жена», «деньги». С лица Виктора сползла улыбка, вся компания замолкла.

— Господа, познакомитесь: это мой отец, лорд Эдвард, — прошло уже десять лет, за это время его сын превратился из зеленого юнца в мужчину. Он стал суровее, мужественнее, в глазах появилась сила. Виктор не скрывал наглой улыбки, говорил дерзко и фамильярно, нисколько не скрывая раздражения. — Отец, хочу представить вам моих друзей. Ну что ж, отец, как видишь я имею почти все, — его губы сложились в хитрой улыбке, — пойду, найду мою милую супругу.

Вечер был безвозвратно испорчен, Виктор зол, Диана это понимала, как и Мария. После торжества они решили посидеть вчетвером у Вильяма дома. Мария разлила вино, она до сих пор была в оцепенении. Восемь лет, восемь лет счастья. Когда уехала оттуда, она словно скинула с себя оковы, ей стало легче дышать, легче думать и мечтать, и тут она снова увидела их...

Пора смириться, ведь конфликт отцов и детей в их случае никогда не будет решен.

***

Лето 1924.

На улице бегали Теа и Чарльз, их счастливый смех наполнял все вокруг. Ветерок лишь иногда проносился между толстыми вековыми деревьями, а солнце выглядывало из-за плотных серо-фиолетовых облаков, что означало, что тучи уходят и дождя не будет. Дети катались по траве, что-то крича друг другу, а маленькая собачонка Теи — подарок Артура — весело подпрыгивала рядом с ними. Флосси тявкала, бегая за палочкой, что кидала ей Теа.

— Дети рады, — начала Урсула. — У нас с Артуром будет ребенок.

— Я рада за тебя, — прошептала Аманда.

— Прости, — пробормотала средняя сестра.

— Не за что, — Аманда вздохнула, — все хорошо.

Аманда

правда была рада за Урсулу, просто расстроилась из-за того, что все вокруг беременеют, все, кроме нее. Семь лет у них ничего не получалось с Сайманом, он, конечно же, был готов ее любить и без второго ребенка, но она сама казалась себе неполноценной женщиной. Сайман души не чаял в Теи, его родители тоже любили внучку. Однажды Аманда услышала, как мать Саймана говорила о том, чтобы развести их, поскольку она бесплодна. Муж успокаивал ее как мог, но в один день все для нее изменилось.

Аманда стояла в их гостиной, смотря в окно, когда к ней тихо подошел Сайман. Это был как раз тот день, когда прошел очередной пышный банкет, устроенный Виктором, и Аманде было грустно после того, как она увидела счастливое лицо сестры. Сайман поцеловал ее в шею, кладя руки к ней на живот. Он вздрогнул, и она почувствовала это.

Она знала, что с ее женским здоровьем не все в порядке. После сложных родов все только и твердили, что все пройдет. С тех пор ее мучили боли, в те дни она даже с постели толком не могла подняться. Да и считать приход следующих ужасных дней стало почти невозможно, с ней явно что-то было не так.

В первые годы после появления Теи она и думать не могла о ребенке, эта мысль пришла года три назад, когда Виктор посоветовал родить еще одного малыша. Рим тоже строился не сразу, и еще год Аманда считала, что нужно просто подождать. Потом она начала беспокоиться и попросила помощи у Виктора, он ей дал много разных лекарств, и вот они привели к желаемому результату. Она была беременна!

Поистине счастливое лето; казалось, нет конца грезам, но еще никто не догадывался, что все это прекратится. Годы пацифизма безвозвратно уходили, надвигались годы великих потрясений...

Глава 16

Едва взглянув на него, забывала обо всем и тянулась к нему, как под воздействием магнита.

Пенни Джордан. «Лестница на седьмое небо»

Осень 1924.

«Гарден-Дейлиас» — как сладко звучали эти слова в голове. Спустя почти год с момента покупки Лейтоны наконец-то переезжали. Сад буйно цвел, гордые георгины царственно возвышались над другими цветами, и только розы бросали им вызов. На заднем дворе построили оранжерею и небольшую тепличку, чтобы растить первую зелень. Из Японии заказали сакуру, которая была еще саженцем. Старые яблони, груши, вишенки, черешни и сливы подлечили и посадили ароматный боярышник, дурманящий жасмин; оставили березки и дубки, клены и елки. Виктор приказал разбить розарии и установить беседки. Диана долго осматривала сад, пока Виктор не завел ее в дом. В последние недели они жили у Рамсея, пока перевозили вещи из квартиры, готовя жилье.

Виктор распахнул перед супругой витражные двери. Прихожая отдела красным деревом, зеркало во всю стену в позолоченной раме, бежевые пуфы, вешалки и обувницы. Диана прошла в гостиную, осторожно ступая по мраморным черно-белым полам, глядя на белоснежные стены, колоны, золотую лепнину. Белые диваны стояли полукружьем, а потом она заметила чехол на подиуме, который колоны отделяли от лестницы.

Справа гостиная плавно переходила в столовую, окно во всю стену, где из цветного стекла была выложена картина ирландский полей, которые так любил Виктор Лейтон. Стены обтянули песочным льном, что лишний раз напоминало о прошлом хозяина. В буфетах прошлого столетия Диана нашла расписные фарфоровые сервизы и хрустальные праздничные наборы. По длине всего окна стоял дубовый массивный стол с венскими стульями. Столовая переходила в кухню с темно-вишневой мебелью, можно было подумать, что это одна комната. Молодая хозяйка заглянула в громоздкий холодильник и ахнула: Виктор успел его заполнить.