Дом Ветра
Шрифт:
У второй сестры появилась на свет тоже дочка. Сайман же, в отличие от своего друга, нисколько не был разочарован: он самого начала мечтал об еще одной девочке. У его первой дочери было экзотическое имя — Теа Леони Портси, второй он дал имя Кассандра Клементина. Роды Аманды прошли тяжело, несколько дней от непроходящей боли она не могла спать, Виктор приносил какие-то травы, но они мало действовали и ей все равно было плохо. Врачи только и твердили, что следующая беременность для Аманды может закончиться плохо. Но она совсем не думала об этом, вся ее любовь теперь предназначена только для двух дочерей и мужа.
Рамсей ощущал
Теперь ее дневники читали их дочери, он вырастил их любящими и преданными, он сделал все, чтобы они никогда так не поступили. Аманда была самой тихой из них троих и, наверное, самой преданной людям, которых она любила. Урсула была женщиной полной энергии, ее постоянно нужно было укрощать, она просто любила споры. Младшую, Диану, все называли ангелом, бесспорно, муж считал ее святой, окружающие легко подавались ее обаянию. Интересно, ее дети будут такими же? Рамсей приходил на могилу жены и подолгу мысленно говорил с ней.
Джорджина, Джорджина, что ты надела, глупышка, почему ты не позволила мне все рассказать тебе? Почему ты не разрешила вырвать у тебя из крови пустившие корни сомненья? Я бы излечил твою душу, я бы залечил все твои раны и развеял бы все твои сомнения. Но ты решила, что не позволишь мне ползать у тебя в ногах.
Все-таки ты отступила от своей идеологии. Ты позволила этим глупым мыслям разлагать тебя, решилась убить нашего ребенка, наше с тобой счастье. Как, как ты могла так поступить со всеми нами? Но ты не думала, что этот бездарный врач занесет в тебя заразу, а за помощью к нашим друзьям ты не могла обратиться. Я ведь знаю, это был не его ребенок, ведь между твоим «я изменила тебе этой ночью» и твоей болезнью прошло полгода. О, я ненавижу его, но люблю его сына, этого светлого мальчика, мальчика, которого нет у нас тобой.
Мой титул с моей смертью отойдет к моему двоюродному братцу. У наших дочерей итак все свое. Аманда — леди Портси, пускай ее муж не титулованный дворянин, но он очень любит ее. Урсула — баронесса Уэсли, лучше и не придумаешь. Диана — леди Холстон, да, жена его сына. Джорджина, любовь моя, ну почему ты так рано ушла от меня? Почему оставила одного в этом мире, почему, любимая?
Грусть всегда бывает недолгой, как и счастье. Все приходит, все уходит. Все меняется, ничто не остается прежним. Жизнь быстротечна. Жизнь прекрасна и жестока. Но в тот февраль счастье переполняло наших героев.
Примечание к части
Группа: https://vk.com/clubdubo.savanski.dupont
>
Глава 17
Нельзя давать власть опасным
Пенни Джордан. «Лестница на седьмое небо»
Лето 1925.
Вместе они уже были девять лет. Долгих девять лет. С годами поблекла страсть, выцвела ревность, исчезла животная необходимость друг в друге. С годами все проходит, когда-нибудь чувства, как бы хороши сшиты они ни были, изнашиваются: начинают либо тлеть, либо трещать по швам. Только срок у всех разный. Для кого-то нужен года, чтобы былая искра потухла, а кому-то и двадцать лет. Но когда пролетает день за днем, ты узнаешь все больше и больше о человеке, тогда-то и пропадает новизна.
Мужчина привык видеть жену по утрам растрепанной и, казалось бы, изучил каждую складочку на ее теле, измененном родами, узнал все ее секреты и научился читать по глазам мысли. Женщина же, как ей думалось, приучила мужчину окончательно, вытравила из него привычку разбрасывать вещи по дому и вечно спорить с ней. Она уже довольна, что спутник слушает ее во всем, хотя это отрицает, а сам он устает от бытовых проблем, которые она ему якобы позволяет решать.
С годами погибает и прежний интерес, и тогда мужчине, по природе охотнику, нужна свежая добыча. Он мечтает о юном теле, о чем-то новом, все то же самое, что было со старой спутницей, чувствуется чем-то новым. Мужчина рассуждает, что попробует чего-то свежего и вернется к жене, а она, узнав, будет повторять фразу, произносимую на протяжение тысячелетий: «Хорошо, что пока он возвращается домой». Только поняв, что так будет всегда, женщина начинает мириться с этим. С годами появляются дети и то, что не хочется делить при разводе, с годами все станется сложнее, не тем...
За девять лет их интерес начал затихать. Старшему сыну было уже шесть, а младшему — четыре. Забота о доме и семье выматывает женщину, особенно когда ее муж занят карьерой. Она уже не успевает следить за политическими изменениями, а он не слушает ее, когда она говорит, что это было неверное решение, он смеется и отвечает, что женщина мало смыслит в этом. Муж не видит ее аккуратной прически и ногтей, окрашенных в яркий цвет, модного платья и аромата Шанель на коже, и тогда... Тогда она начинает задумываться: а может, у него есть любовница, а он испытывает плотской голод и спешит искать ту, что заставит его воспарить. Тогда все может и рухнуть в один миг. Тогда происходит излом...
Вивьен Грин была той женщиной, что могла одним взглядом завлечь мужчину в свои сети. Ей, светской красавице, новоиспеченной жене уже немолодого политика, удалось завлечь мужчину, который, как виделось, не поддается соблазнам. Грин бросала короткие взгляды, пока восхитительная жена этого самого мужчины, эта фея для других, но не для своего мужа, порхала среди гостей, обольщая то МакДональда, то Черчилля, то братьев Чемберленов. Этот мужчина в это время жадно смотрел на другую. Вильям Трейндж не устоял...
Мужчины склоны к порокам и соблазнам, лишь редкие из них могут хранить, как лебедь, верность своей спутнице, особенно когда возраст пересекает отметку «тридцать пять». Они уже ощущают себя не такими божественными и начинают искать спутниц моложе себя. Вивьен это знала, знала, что мужчины склоны к дуновеньям желаний, они пленники своих грешных мыслей. Да, она видит его голодный взгляд, кожей чувствует его возбужденную плоть и сознание, его мечты и виденья, в них он ее касается, в них он сходит с ума в ее объятьях.