Дом Ветра
Шрифт:
Она подождала, когда Трейндж останется один, чтобы подойти. Его взгляд пробежался по ее декольте. Да, от этой голубоглазой брюнетки у него закипала кровь. Женщина взяла Вильяма за локоть, увлекая за собой. Все было слишком греховно, но все было так, как хотел он. Вивьен оказалась страстной любовницей. Животное желание захватило его с головой. Она — жена одного из знакомых, он — женатый на самой лучшей женщине на свете, но это не остановило его.
Мужчины склоны к порокам, а умелые женщины пользуются этим; они знают, что мужчины глупы, когда дело касается телесности. Вивьен готова была поддерживать эти глупые стремления. Ей было скучно в свете, скучно и с мужем, который уставал и лишь в редкие минуты прижимал к кровати и по прежней привычке выражал супружеский
Мария месяц жила словно с закрытыми глазами и только потом заметила, как ее муж изменился. Его глаза похолодели, и понемногу начала уходить нежность. Ночами, смотря в потолок, она ждала его прикосновений, но вместо впервые испытывала одиночество. Что же ей было делать? Она твердила себе, что после стольких лет такое часто происходит, но с каждой следующей ночью убеждалась, что так не должно быть. Что-то должно было произойти, что-то, что сблизило бы их.
Мария страдала, она снова и снова менялась, чтобы показать, что она все та же юная ирландская девушка. Но мужчины — странные существа, они разрываются между старой любовь и новой сильной страстью. Им иногда так сложно сделать выбор, что они не замечают, как делают больно другим. Мария поняла, что ее муж неверен ей, и не смогла стерпеть это. Мудрая женщина делает вид, что не знает, но в тоже время борется за свое счастье так, чтобы ее муж не понял, не решил, что она слишком ревнивая.
Мария нашла письмо от Вивьен Грин и поняла, что у ее мужа роман с этой особой. Мария написала письмо для мужа Вивьен, изменив свой почерк до неузнаваемости, намекнув, что его молодая жена изменяет ему. Вивьен, получив это письмо, испугалась и сказала Вильяму, чтобы они больше никогда не встречались. Трейндж недолго прибывал в апатии. Рамсей МакДональд решил отправить Вильяма в посольство Франции. Так Вильяму пришлось уехать вместе со своей семьей в Париж. Там пришлось забыть о романе и вновь посмотреть на свою жену влюбленными глазами. Иногда стоит сделать глупый поступок, чтобы понять, что же за чудо рядом с нами.
Мужчины склоны к ошибкам, но мудрые женщины склоны прощать. Любовь слепа, любовь глупа, но только она дает неповторимое чувство счастья и эйфории. Без этого чувства жизнь пуста, без этой радости жизнь не прожита. Все люди совершают ошибки, и нужно научиться прощать ради себя самих.
***
Беременность не изменила привычек юной леди Холстон, она все также любила по утру вдыхать свежий воздух и выходить в сад, принимать гостей и готовить для них лакомства. Виктор перестал уходить утром, оставляя лишь записку, он целовал ее в щеку теперь прежде чем уйти и подолгу держал руку на ее растущем животе. Он любил эту девочку больше всех, она скрасила его одиночество, научила прощать и достигать новых пределов в жизни. Она подогревала тщеславие, часто стыдя нерешительность.
Так они с Артуром совсем не заметили, как их жены стали управлять ими. Нет, они не были тем типом женщин, что положат все на алтарь своих амбиций, им ни к чему приносить себя в жертву ради успеха мужа, чтобы тоже быть успешной. Нет, они были другими. Виктор восхищался ими и конечно не стал делать так, как попытался сделать Артур: запереть свою прелестную жену в четырех стенах, чтобы ничего не случилось. Как он мог посадить любимую под стеклянный колпак?
Диана изменилась с беременностью, но не в худшую сторону, нет, она стала только краше. Молодая, цветущая женщина. Ночью он нежно обнимал ее, уже не было той горячей страсти, это было проявление уважения к матери его ребенка. Он легко касался ее затылка губами, а потом бесконечно долго любил ее, находя ее тело и дух источником бесконечного наслаждения. Иногда она, из-за эмоционального стояния, плакала, прося
Он любил ее, как же он мог отказывать ей в капризах, казалось, так он мучает ее. Разве можно ее мучить? Впервые за многие годы, проведенные в Лондоне (а уже прошло одиннадцать лет), Виктор ощущал себя самым счастливым человеком на свете. Ему не нужны были ни заводы, ни деньги, он мечтал всегда быть рядом с ней. Диана же ощущала себя парящей над землей. Ее любил Виктор Лейтон, холодный надменный ирландец, в семье которого мало у кого были сердца. Но сам Виктор был другим, совсем другим, и от этой мысли она постоянно улыбалась.
15 августа на свет появился их первенец. Диана не беспокоилась, что вдруг это будет девочка. Они даже шутили с Джейсоном, у которого примерно в то время должен был родится ребенок, что их дочь выйдет замуж за его сына или наоборот. Ей положили на живот красненький комочек, она посмотрела в его лицо, потом в лица акушерок; они улыбались, а она немного не понимала, что все это означает.
Диана рожала в госпитале Артура и Джейсона, и, конечно, Виктор сидел в кабинете, ожидая, когда его позовут. Еще помнили, как он работал здесь терапевтом, и к его жене относились как к королеве. Виктор нервничал, хотя помнил, как его мать рожала его брата и сестру. Он помнил, как она тогда громко кричала, иногда слова брани, а потом по дому пронесся плач младенца. Виктор смотрел в окно, ему было все равно, кто появиться на свет. Мальчик — это, конечно же, очень хорошо: наследник. А может быть, он и не захочет продолжать дела. Виктор мечтал о дочери, чтобы заботиться о ней, лелеять, как свою Диану, а потом со слезами в глазах отдать ее в руки будущего мужа. Кто-то тихо вошел, он обернулся — у порога жалась молодая медсестра.
— Все закончилось, — произнесла она.
— Как она? — он боялся в редкие минуты ужаса, что его хрупкая девочка умрет при родах.
— Счастлива, искала вас. Она очень вымотана, милорд. Вы хотите узнать, кто у вас родился? — спросила девушка.
— Нет, она сама мне все скажет, — Виктор мягко улыбнулся. — Пойдемте.
Он вошел в палату; его Диана уже спала; он поцеловал ее в лоб; рядом в колыбельке лежал сверток, перевязанный голубой лентой. Мальчик. Он взял его на руки, заглядывая в лицо, изучая черты. Волосы у него были темные, значит, он будет первым не рыжеволосым Лейтоном, была надежда, что глаза будут его, но, на самом деле, он не расстраивался. Он неловко качал сына на руках, прижимая к себе. Виктор улыбнулся, ребенок стал ворочаться, начиная плакать.
Счастливый отец обернулся, увидев, что жена проснулась и наблюдает за ним из-под опущенных ресниц.
— Я бы хотел Джорджем, как нашего короля, я бы хотел Джордж Дезмонд Блейк, моего деда звали Дезмонд Джордж Роберт...
— Понимаю, что это значит для тебя, миленький мой, — прошептала Диана.
— Да, — он отдал ей сына. — Отдыхай, любимая, — он поцеловал ее в щеку и тихо вышел, счастье переполняло его как никогда.
Три дня спустя на свет появилась дочь Джейсона. Его жена легко разрешилась от бремени, что Каталина поспешила посчитать дурным знаком. Она взяв дочь на руки, вспомнила, как все эти месяцы грезила именно о девочке, представляя, что та обязательно будет похожа на нее. Малышка и в правду была смуглой и темноволосой, совсем ничего общего с отцом-англичанином. Каталина прижимала ее груди, словно боясь, что муж разочаруется о ее появление на свет.
— Как же ты ее назовешь? — спросила спустя день Каталина у Джейсона.
— Не знаю. Мою бабушку звали Джулия, — пробурчал он.
— Джулия, — протянула Кат, — это потрясающее имя, мне нравится, у вас даже имя начинается с одной буквы. Может, Джулия Фермина?
— Может, ты хотела сказать «Гермиона»? — спросил тихо Джейсон. — Или наша дочь должна помнить, что она наполовину испанка?
— Конечно, — Каталина присела на постели, — я хочу, чтобы она знала об этом.
— Я тоже, — Джейсон весь просто просиял. — Вот и невеста для Джорджа! — он засмеялся. Ах, если бы он знал, что не все мечты станут явью...