Дом восьмого бога
Шрифт:
Нашу же Чернушку забрало семейство Гая, раз они всё равно решили остаться, пообещав хорошо о ней заботиться. А вот летунов, молоденьких Ромео и Джульетту, к огромной радости Балмаара, пришлось оставить на его попечение, так как до появления первого потомства они были бесполезны, а возить их с собой было бы не с руки, как-никак лишняя забота.
Есть за ужином совсем не хотелось, но то ли пиво, то ли неспешная беседа в капитанской каюте поспособствовали появлению аппетита. Нигде на «Медузе» я не заметила следов былого шторма, единственным напоминанием о котором была лёгкая хромота Аюта да широкий шрам от глубокой царапины, который
Оглядывая каюту, я вспоминала своё первое плаванье на «Медузе» и думала о том, что ведь на очередную встречу после всего что было, никак не рассчитывала, а вот теперь я здесь, опять в море, на самой быстроходной шхуне, среди знакомых людей и снова плыву куда-то... Ают налил ещё пива, пристально глядя на меня:
– Эрдана Кари, вы настолько задумчивы и серьёзны, что я прямо вас не узнаю...
– Я так сильно изменилась?
Он сделал глоток и слегка облизал языком губы:
– Внешне нет. Прекрасна, как рассвет над морем... Дайкаран, а ты как находишь? Эрдана Кари улыбается как-то очень грустно...
По лицу Дайка стало заметно, что разговор в таком ключе совсем ему не по душе.
– Капитан... Я бы не хотел ни с кем обсуждать свою девушку, тем более в её присутствии.
Ают нахмурился, но промолчал. Глянув на полки с книгами, которые располагались по периметру каюты, я спросила:
– А свой Вечный свиток ты продал?
Ают покачал головой:
– Нет, ещё... Жду самого богатого покупателя, тем более что сейчас совсем не бедствую. Чёрный жемчуг, помнишь?
Я кивнула.
– Продал одну в Банкоре...
– А можно свиток посмотреть? Дайк может прочитать...
Капитан вскинул брови, глянув на Дайка:
– Ты читаешь на языке древнейших?! Очень интересно, что же там нацарапано!
Он встал из-за стола и полез в небольшой сундучок, который стоял у койки, за шторкой из куска парусины.
Читал Дайк долго. Вернее, не читал, а тупо смотрел. Потом поднял глаза и растерянно произнёс:
– Или я дурак, или это один из последних свитков Кифа, когда он уже полусумасшедшим старцем бродил по земле. Легенда говорит, что святой Киф к старости повредился умом и, бросив дом, ушёл искать что-то, а что неизвестно.
Я развесила уши. Как-то за всё время нашего общения и жизни под одной крышей разговоры на эту тему никогда не возникали, почему-то. Как я могла упустить такую интересную информацию?!
– Так что же там всё-таки написано?- спросил капитан.
– Полная ерунда. Просто набор букв и знаков, обрывки слов и только в конце несколько более-менее связных предложений. Будто он долго пытался что-то написать, но это почему-то не получалось... Хотя и то, что получилось, напоминает бред.
– Так читай, не томи!- я заглянула в свиток, на котором чётко виднелись выцарапанные знаки.
– Вот здесь, внизу написано:
Там, где выход, входа нет,
Лишь кружится звёздный свет...
Я не совсем уверен в значении «свет» или «цвет», а дальше так:
Если хочешь ты войти,
Возможно, имеется в виду слово «уйти», символы очень похожи,
Бога за руку схвати.
Вот так как-то...
– Чушь, какая-то,- проговорил Ают.- Какой выход, какой вход? Где выход, там всегда и вход!
– А что
Я сидела, переваривая услышанное, и понимала, что вот! Наконец-то! Логика! Логика в древних словах полоумного старца! И если сильно не вдумываться, ища какой-то скрытый смысл, а воспринять это четверостишие буквально и применить к себе, то кое-что становится ясно!
– Что ты ещё знаешь о Кифе?!
– О нём очень мало известно. Когда я жил в столице, мой учитель рассказывал, что летопись гласит, будто никто не знал, откуда взялся Киф, ни какого он был рода, ни возраста. И было это очень-очень давно... Но известно, что когда он появился, то говорил на странном языке, каком-то своём, и только через некоторое время заговорил по-нашему, а потом и на языке древнейших, в те дни на нём ещё многие общались. Киф был очень умным, он многое знал, что было неведомо нашим предкам и многое умел. Он знал способы обработки металлов, знал секреты строительства крепких каменных зданий и ещё много чего, наверно. Но под старость бросил всё, а также людей, с которыми жил и ушёл бродить по земле, искать что-то или кого-то... Иногда на него снисходили озарения, и он делал эти свитки, выцарапывая на них свои стихи и пророчества. Секрет этого материала умер вместе с Кифом, хотя он очень похож на смолу деревьев абинко, которой покрывают ткань, чтобы сделать её непромокаемой. Только ткань после этого всё равно горит, а Вечные свитки совсем не горят, да и в воде не тонут. Знаю ещё только, что тело Кифа нашли где-то там, под обрывом и с тех пор это место называют Кифов нос.
Дверь в каюту открылась - это был Данко, правая рука капитана:
– Там ангалин за бортом!
– Макс!- я вскочила и понеслась наверх.
Ящер быстро вскарабкался по верёвочной лестнице. Да-а-а... Таких пассажиров «Чёрная медуза» ещё не перевозила: ангалин, горный волк. Сбившись в кучу, команда наблюдала, как рептилоид важно расхаживал по палубе, вертя длиннющим хвостом, шумно принюхиваясь и рассматривая мужчин так, будто это он капитан. В лучах заходящих солнц на его тёмно-серой чешуе плясали розовые блики, а глаза сияли как два огромных, чистейшей воды изумруда.
– Ну и компания вокруг тебя собралась,- прошептал на ухо помощник капитана.- Рассказать кому - не поверят!
– Эх, Данко!
– я вздохнула в ответ.- Если бы мне год назад такое рассказали, я бы тоже не поверила.
Макс выполнил задание на «отлично». Коробку с формой и штемпелем он спрятал в глубине Белой скалы, но так, чтобы при необходимости можно было быстро найти. Учитывая мой зимний опыт блуждания по пещерам и проходам, сделать это большого труда не составляло, тем более что ангалин подробно объяснил маршрут. Когда я спросила, почему он так задержался, Макс улыбнулся и на глазах у изумлённой команды засиял нежным сиреневым светом. Некоторые буквально ахнули!
Как я ни старалась, но заснуть, так и не смогла. Я лежала в той же маленькой каюте, в которой путешествовала на «Медузе» в первый раз, слушала плеск воды за бортом, сопение Бумера под дверью и крутила в голове мысли о Кифе - четверостишие не давало покоя. И ведь несмотря на неуверенность Дайка в дословном переводе, общий смысл не менялся:
Там, где выход, входа нет,
Лишь кружится звёздный свет…
Если хочешь ты войти (уйти),