Дом Земли и Крови

Маас Сара

Ведьма наморщила лоб и подняла глаза от папки, чтобы взглянуть на ногу Брайс.

— И как долго эта боль существует?

— С самого начала, — ответила Брайс, не глядя на Ханта.

Лекарь взглянула на ангела.

— Ты тоже присутствовал при этом нападении?

Брайс открыла было рот, чтобы ответить, но Хант сказал:

— Да. — Брайс резко повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он не

сводил глаз с ведьмы.

— Я приехал через три минуты после того, как это произошло. Ее нога была разорвана поперек бедра зубами Кристалла. — Слова вырвались сами собой, признание срывалось с его губ. — Я использовал один из медицинских степлеров легиона, чтобы соединить рану. — Продолжал Хант, не понимая, почему его сердце так громко стучит, — я оставил медицинские записи о ранении. После этого она не получала никакого лечения. Вот почему этот шрам… — он сглотнул, борясь с чувством вины, поднимавшимся к горлу. — Вот почему все выглядит именно так. — Он встретился взглядом с Брайс, давая ей увидеть в его глазах извинение. — Это моя вина.

Брайс пристально посмотрел на него. Ни следа проклятия на ее лице — только понимание.

Ведьма посмотрела между ними, словно раздумывая, стоит ли дать им немного времени. Но она спросила у Брайс,

— Так вы не посещали лекаря после той ночи?

Брайс все еще смотрела Ханту в глаза, когда она сказала женщине:

— Нет.

— Но почему же?

Ее глаза все еще не отрывались от него, когда она проскрежетала:

— Потому что я хотела причинить себе боль. Я хотела, чтобы она напоминала мне об этом каждый день. — В ее глазах стояли слезы. Навернулись слезы, и он сам не знал почему.

Ведьма любезно проигнорировала ее слезы.

— Очень хорошо. «Почему» и «как» не так важны, как то, что остается в ране. — Она нахмурилась. — Я могу вылечить тебя сегодня, а если ты останешься после, то можешь посмотреть, как я проверю твой образец. Яд, чтобы быть эффективным противоядием, должен быть стабилизирован, чтобы он мог взаимодействовать с Синтетиком и обращать его действие вспять. Моя исцеляющая магия может сделать это, но мне нужно присутствовать, чтобы сохранить эту стабильность. Я пытаюсь найти способ постоянно удерживать магией стабилизацию, чтобы ее можно было отправить в мир и широко использовать.

— Похоже на какую-то хитрую штуку, — сказала Брайс, наконец оторвав взгляд от Ханта. Он почувствовал отсутствие ее взгляда, как будто погасло теплое пламя.

Ведьма подняла руки, белый свет засиял на кончиках ее пальцев, а затем исчез, словно давая быструю проверку готовности ее магии.

— Меня воспитывали наставники, сведущие в наших самых древних формах магии. Они научили меня множеству специальных знаний.

Брайс глубоко вздохнула через нос.

— Хорошо. Ну что ж, давайте начнем.

Но лицо ведьмы стало серьезным.

— Брайс, я должна вскрыть

рану. Я могу обезболить, что ты не почувствуешь эту часть, но яд, если он так глубок, как я подозреваю… я не могу использовать пиявки Митридата, чтобы извлечь его. — Она махнула рукой в сторону Ханта. — С его раной той ночью яд еще не успел укорениться. С такой раной, как у тебя, глубокой и старой… яд — это своего рода организм. Он питается от тебя. Он не захочет выходить легко, особенно после того, как так долго цеплялся за твое тело. Мне придется использовать свою собственную магию, чтобы вытащить его из твоего тела. И яд вполне может попытаться убедить тебя заставить меня остановиться. Через боль.

— Это причинит ей боль? — Спросил Хант.

Ведьма поморщилась.

— Настолько сильно, что местная анестезия не может помочь. Если хотите, я могу заказать хирургический центр и положить вас туда, но это может занять день или два…

— Мы сделаем это сегодня. Прямо сейчас, — сказала Брайс, снова встретившись взглядом с Хантом. В ответ он мог только твердо кивнуть ей.

— Хорошо, — сказала ведьма, грациозно зашагала к раковине, чтобы вымыть руки. — Давайте начнем.

***

Повреждения оказались именно такими, как она и опасалась. Хуже.

Ведьма смогла просканировать ногу Брайс, сначала с помощью машины, а затем с помощью своей силы, и оба они объединились, чтобы сформировать изображение на экране у дальней стены.

— Видишь темную полосу вдоль бедра? — Ведьма указала на неровную линию, похожую на раздвоенную молнию, проходящую через бедро Брайс. — Это и есть яд. Каждый раз, когда вы бежите или идете слишком долго, он вползает в окружающую область и причиняет вам боль. — Она указала на белую область над ним. — Это все рубцовая ткань. Сначала мне нужно перерезать ее, но это должно быть быстро. Извлечение-это то, что может занять некоторое время.

Брайс постаралась скрыть дрожь, когда она кивнула. Она уже подписала полдюжины отказов.

Хант сидел в кресле и наблюдал.

— Хорошо, — сказала ведьма, снова моя руки. — Переоденься в халат, и мы сможем начать. — Она потянулась к металлическому шкафу рядом с Хантом, и Брайс сняла шорты и рубашку.

Хант отвернулся, и ведьма помогла Брайс переодеться в легкую хлопчатобумажную рубашку, завязав ее сзади.

— У тебя прекрасная татуировка, — сказала лекарь. — Но я не узнаю алфавит — что там написано?

Брайс все еще ощущала каждый укол иглы, которая делала бегущие строки текста на ее спине.

— С любовью все возможно. В общем, так мы с моим лучшим другом никогда не расстанемся.

Раздался одобрительный гул, когда лекарь перевела взгляд с Брайс на Ханта.

— У вас двоих такая сильная связь. — Брайс не потрудился поправить ее предположение, что татуировка была не о Ханте. Татуировка, которую Даника в пьяном виде настояла сделать однажды ночью, утверждая, что произнесение клятвы вечной дружбы на другом языке сделает ее менее дрянной.