Домашние тапочки и пчелы
Шрифт:
– И угощу!
– пообещал Холмский, - если кое у кого хватит денег купишь.
– И последнее, - снова перешел на деловой тон бизнесмен.
– Вот тебе мой сотовик, для связи со мной в решении любых проблем - деньги, люди, визы, документы, билеты на сегодня в Израиль или Америку, - все что хочешь, но мне нужен результат. Давай, действуй-злодействуй! А я пошел, у меня сегодня еще дел выше крыши.
Он так же стремительно пошел на выход из квартиры, как и вошел. У порога спросил своего телохранителя, застывшего там в той же позе со сложенными на груди руками, в которой мы его и оставили:
– Сколько сейчас времени, Стас?
– Без двадцать три, - угрюмо отозвался Стас, взглянув искоса,
– Поехали, поехали!
– заторопился Ширемырдин, и они оба исчезли в распахнутом чреве лифта.
– Эге! А Стас-то у него - нижегородец!
– сказал, возвращаясь в гостиную, Холмский, - Только там так забавно указывают время.
Он энергично прошелся по комнате, потирая руки.
– Ну, наконец-то что-то интересненькое! А то я совсем уже было завял без стоящего дела, только математика и спасает.
– Как же ты успеешь за такое короткое время что-то сделать?
– недоумевающе спросил его я. Я искренне встревожился за его репутацию. И Ширемырдин мне совсем не понравился...
– Как успею? Пустое, Валерий! Не переживай. Нет ничего быстрее мысли. Делается это обыкновенно так: сначала рассматриваются все варианты, потом из них удаляются те, которые по разным причинам не могли быть осуществимы, и в конце концов из всех возможных вариантов остается один - тот самый, который нам и нужен.
– Ты все шутишь, Александр Васильевич! Но я действительно не могу себе представить, как за такое короткое время можно...
– Успокойся! Вариантов не так уж много: их всего два. Первый - бухгалтера похитили. Кто и с какой целью - это уже другой вопрос. Второй - бухгалтер сбежал сам. Куда и почему - это тоже оставим пока за кадром. В первом варианте его обязательно должен был кто-то видеть, потому что это запоминается хороший знакомый куда-то идет в сопровождении нескольких незнакомых людей. Кто-нибудь да вспомнит. Второй вариант - должны остаться какие-нибудь следы. Ведь он вышел в спортивном костюме и тапочках на босу ногу. Где-то недалеко он должен был переодеться, прежде чем начать свое движение туда, где он находится сейчас. Где он мог держать одежду и прочее необходимое - на квартире у своего хорошего знакомого, в своем гараже или гараже приятеля, в какой-нибудь подсобке - словом, это также быстро все обыскивается и проверяется. Дальнейшие действия зависят от результатов этих поисков. Поэтому я сейчас срочно выезжаю к Соколову для ознакомления с имеющимися материалами дела и возможной помощью.
И, тихонько насвистывая свою любимую "Yesterday", он начал одеваться для выхода на улицу. Уже одевшись, он на пути к двери вдруг остановился и спросил:
– Послушай, Валерий! А как ты думаешь - что такое "подбой"?
– Подбой?
– сразу даже не нашелся, что ответить я.
– Кажется, это что-то в обуви, из сапожного дела. То, чем обувь подбивают.
– Хорошо, уточню: что означает знаменитая булгаковская фраза "белый плащ с кровавым подбоем"? Не поленимся, заглянем в Даля, - сказал он и пошел в свою комнату. Через некоторое время он вышел оттуда с коричневой книгой в руках. Даль однозначно указывает, что подбой в одежде означает подкладку: "Подбивка, подбой, подложка, подкладка. Зеленый шатер с малиновым подбоем". А с другой стороны - белый плащ с багровой подкладкой - как-то это мерзко выглядит. Снаружи белое, торжественное, приличное, но раскрывается пола - а там кроваво-красное! Римляне так никогда не делали. Они по белому плащу пускали внизу пурпурную кайму, это было. Но всю подкладку делать красной - это так глупо! Я, конечно, понимаю, что Булгаков, возможно, имел в виду символ дескать, у парня при внешней благовидности поступков руки по локоть в крови но это так примитивно!
3. Лес, где
Посещение ведомства Соколова мало что дало Холмскому: исчезнувшего никто из соседей или его хороших знакомых после его пропажи не видел. Единственная улика, которую удалось обнаружить - стоптанный домашний тапочек потерпевшего, который на второй день после его исчезновения нашел в кустах соседский пес во время своей вечерней прогулки с хозяином. Сыщики тщательно исследовали место его находки. Больше ничего обнаружить не удалось.
– Что ж!
– равнодушно сказал Холмский, вернувшись от Соколова, - этого следовало ожидать. По крайней мере, можно заключить, что шансы за то, что его похитили, невелики. И, поскольку дело не терпит отлагательства, нужно срочно ехать на квартиру исчезнувшего бухгалтера: надо посмотреть, чем он дышал.
– Но что может дать подобное посещение?
– спросил я.
– Сыщики Соколова уже наверняка детально исследовали его квартиру и, как я понял, ничего интересного не обнаружили.
– В вопросе о том, кто что видит есть очень интересная штука, которая называется субъективным восприятием. Важно не то, что человек видит глазами, а что он об этом думает. Вернее, что он думает об этом до начала осмотра. Например, Галкин, один из сыщиков Соколова, прекрасный сыскарь. Он аккуратно и обстоятельно запишет все детали происшествия - но возможно ли описать все, если не знаешь, на чем акцентировать внимание? Простая задача - тщательно описать эту комнату, выливается в адский труд, результатами которого, к тому же, воспользоваться крайне затруднительно, ибо это тот самый случай, когда за лесом не видно деревьев. Второй сыщик, Воробьев, человек другого плана - он старается отметить что-то необычное. Фигурально выражаясь, он находит в помянутом лесу фактов одно-два дерева, чем-то обративших на него свое внимание. В то время как в этом лесу нужно уметь находить только те деревья, которые имеют отношение к конкретному делу. Для того, чтобы продемонстрировать тебе, как это делается, я приглашаю тебя со мной на прогулку, вместе посмотрим на квартиру, где растет этот самый "лес" фактов.
– С удовольствием!
– охотно сказал я, - Тем более, что я на сегодня уже все намеченное сделал. Закончил штудировать Менегетти, но это оказалось совсем не то, что мне нужно.
– Напрасно люди думают, что отрицательный результат - это бездарно потерянное время. Это опыт. Кто знает?
– сейчас это тебе не нужно, а потом, глядишь, так окажется кстати.
До квартиры бухгалтера мы добрались на такси довольно быстро. Нас встретил Слава Галкин, молодой сыщик с аккуратными шнурочками усов.
– Расскажите мне еще раз об исчезнувшем, - попросил его Холмский.
Галкин деловито раскинул в руках свой толстый служебный блокнот.
– Серебряков Дмитрий Харитонович, сорока шести лет, мехмат МГУ, высшая финансовая академия, женат, жена Алла Юрьевна, сорок, хозяйка "Салона красоты" на Вернадском, сегодня еще на работе, детей нет...
– И уже, судя по всему, не будет, - перебил его монотонное чтение Холмский.
– Так где провел свое счастливое детство Дмитрий Харитонович?
– В небольшом городке под Полтавой, туда уже направлена молния на розыск, хотя родных у него там не осталось.
– Понятно..., - задумчиво протянул Холмский.
– Пирожки с вишнями от бабушки Анны, ночная рыбалка и ловля раков на фонарик в очаровательных местных бочажках, босоногие черноокие красавицы, Олеси и Оксаны, обжигающие своим взглядом... Это уже кое-что...
– А откуда вы знаете, что его бабку по материнской линии звали Анна? несказанно удивился Галкин.
– Да нет, - вздохнул Холмский, - ниоткуда не знаю. Просто случайное попадание, из общих представлений об этом крае. Так кто есть бабушка нашего героя?