Домой не по пути
Шрифт:
– Эвансвилл.
– Поправляет он.
– Точно, господи, ну и название.
– Обычное, знаешь ли.
– Родители, наверно, в ужасе. Как они без тебя справятся, не представляю. Хелен уж точно с ума сойдет.
– Да уж. Мама носится по квартире, все боится, что мы что-то забудем. Мне двадцать один, а такое чувство, что одиннадцать. Честное слово.
– Они тебя любят, Кори. Тебе очень повезло.
– Уилл на днях приезжал.
Я застываю. В живот, словно ударяют, и боль проносится по всему моему телу. Мне вновь не хватает воздуха, черт. Дыши, Реган.
– И что он здесь забыл?
– Хотел поговорить с родителями. Не знаю, что там между ними творится, но отец ко мне в гостиную вышел весь напухший, будто он плакал.
– Кори вскидывает брови. Плохо, что парень не знает правду.
– Мама так и вообще стояла на пороге, обнимала Уилла, чуть не придушила, минут так десять!
– Ого.
– Я тоже удивился. Никогда их такими не видел.
– И куда он уехал?
– Не знаю. Сказал, что хочет начать все заново. Не знаешь, с чем это связано?
– Друг саркастически кривит брови, а я закатываю глаза.
– Я-то откуда знаю.
– Ну, это между вами творилось нечто странное.
– Не хочу говорить о Уилле.
– Да. Прости. Просто..., - Кори усмехается и потирает руками лицо, - черт, я ведь все время о нем болтаю. Ты меня знаешь, и странно, что теперь я не могу потрепаться о своем ненаглядном братце.
– Да уж. Ладно, Кори, мне нужно на работу бежать.
– Ничего тебе не нужно. Твоя смена начинается в девять, а сейчас только половина восьмого.
– Он поджимает губы, а я виновато отворачиваюсь.
– Слушай, я понимаю, да, тебе паршиво. Поэтому и не настаиваю. Но, пожалуйста, не пропадай, Реган.
– Я ведь здесь.
– Ты не просто друг, ты мне, как сестра. Я не хочу потерять тебя.
– Кори.
– Я вновь обнимаю парня и крепко прижимаю к себе.
– Никуда я не денусь.
– Отлично. Смотри, ты пообещала, потому что сейчас я должен кое-что тебе отдать, а ты, я уверен, совсем не обрадуешься. Обидишься, и все такое.
Ох, я цокаю, а он открывает рюкзак и начинает копошиться в нем, будто ищет что-то очень маленькое. Однако наружу парень вытаскивает книгу. Я вскидываю брови.
– Так, и с каких это пор книги должны вызвать во мне обиду?
– Это книга Уилла.
– Поясняет парень и морщится. Я застываю, а он протягивает ее мне в руки.
– Он попросил меня передать ее тебе.
– Кори...
– Меня это не касается. Просто возьми, и все.
– На чьей ты стороне?
– Усмехаюсь я и поджимаю губы. Грудь горит.
– Гаденыш.
– Между вами трудно выбирать. Вы ведь моя семья.
Поднимаю подбородок и смотрю на друга. Наверно, ему действительно сложно. Он всегда сходил с ума по Уиллу, всегда был рядом со мной. Отказаться от кого-то одного не вариант, и ему определенно не по себе. Я поправляю кудри парня и улыбаюсь.
– Ты тоже моя семья, Кори Гудмен.
Парень отводит взгляд, и мне кажется, что в глазах у него мелькает пелена. Не могу на это смотреть, потому откашливаюсь и встряхиваю головой.
– Я пойду. Правда.
– Да.
– Он смахивает со лба челку.
– Увидимся еще. Обещаешь?
– Конечно.
Интересно.
Открываю первую страницу и вижу в уголке надпись корявым почерком. Видимо, у парня не только характер отвратный.
"Я проиграл пари, птенчик".
Усмехаюсь. Прикрываю пальцами рот и невольно торможу посреди дороги. Так вот, что это. Наше пари, а я совсем забыла. Горло сводит. Я прикусываю губы и пролистываю желтоватые страницы. Они немного смяты, пальцами по краям в некоторых местах стерты буквы. Он любил эту книгу. Это его любимая книга.
Я протяжно выдыхаю, захлопываю книжку и прижимаю к груди.
Ну, кто бы мог подумать, что даже вдалеке Уилл способен подрывать мою нервную систему. Я бы с удовольствием сейчас нашла его и треснула по голове, ведь быть таким идиотом и гением одновременно - невозможно.
Возможно. Как в этой книге.
Я продолжаю плестись в бар. Кори был прав, времени у меня еще много. Но я всегда выхожу раньше, чтобы пройтись, подышать воздухом. Это вошло у меня в привычку лишь сейчас, когда я поняла, что в жизни только от тебя зависит от чего получать удовольствие. Можно гнать по неизвестным дорогам, а можно бродить по давно знакомым.
Удовольствие будет одним и тем же, если тебе нравится то, что ты делаешь.
Невольно я сворачиваю с намеченного пути. Мне неожиданно кажется, что сегодня тот день, когда я должна сделать все, чего от себя не ожидаю. Бывает, ты скидываешь все самое сложное на последний момент. Сейчас наступает этот последний момент. И я иду в больницу, стараясь не обдумывать свое решение.
Я спрашиваю на регистрации, в какой палате Натан Баумгартен, и меня провожает к нему неразговорчивая медсестра. Не думала, что бывают такие. Он указывает на дверь, но я не шевелюсь. Мда. Трудно перешагнуть через порог, когда понимаешь, что перешагнуть придется через себя. Что там говорила мама? Я на него совсем не похожа. А еще, что она сказала? Что ему дали месяц. Прошло две недели с того момента.
Я глубоко втягиваю воздух и открываю дверь. Она скрипит, трется о старый пол. Не знаю, как себя вести. Просто прохожу в палату, выпрямляюсь и забываю о злости. К чему она, если принести сможет только новую боль и разочарование.
Отец лежит на узкой койке. Вокруг стоят еще кровати, но там пусто. Никого. Лишь он и его мысли. Наверно, здесь запросто можно свихнуться.
Делаю шаг вперед.
– Привет.
– Голос мой сиплый. Я с трудом понимаю, что делаю. Папа оборачивается и удивленно распахивает глаза. В носу у него торчит какой-то провод. Лицо сероватое, ну, как обычно. Разве что теперь оно еще сильнее осунулось.