Домой не по пути
Шрифт:
– И поэтому он убежал? Не схватил меня, не попытался остановить.
– В том-то и дело.
– Бертрам проходится ладонями по лицу и горько улыбается.
– Он сделал единственное, что полезно для тебя - ушел.
Мы втроем замолкаем. Сидим рядом и глядим куда-то сквозь стены. А я понятия не имею, что мне делать. Черт. Я совсем запуталась.
Неожиданно дверь в комнату открывается и на пороге появляется Джесси. Он робко улыбается, проходит вперед и тянется к рюкзаку со своими вещами.
– Вы уезжаете?
– Спрашивает он, вытащив пакетик
– Ага.
– Шепчу я.
– Точно?
– Точно.
Бонд выдыхает и идет ко мне, волоча худощавые ноги. Он поднимает меня с дивана, прижимает к себе и поглаживает по волосам.
– Ты очень милая девушка, Реган. И имя у тебя классное.
Я усмехаюсь. Сжимаю руки за его спиной и закрываю глаза.
– У тебя тоже классное имя, Джесси. Еще ты отличный поэт и играешь чудесно.
– А ты поешь круто.
– Мы еще увидимся, правда?
– Конечно. Мне кажется, мы увидимся скорее, чем ты думаешь. Вот, держи.
– Бонд вдруг отстраняется и протягивает мне какую-то записку.
– Это адрес.
– Какой еще адрес?
– Вечеринки. Она здесь поблизости. Так как мы не остались праздновать Рождество, Уилл и Тэмзи укатили в братство. Отвлекаться.
– Джесси, - выдыхаю я, скукожившись. Ну, пусть он вырвет из моих пальцев листок, пусть заберет свои слова назад, - я уезжаю ведь.
– Знаю.
– Он загадочно улыбается. Как умеет.
– Но иногда уходят, чтобы вернуться.
Все сговорились. Или у меня паранойя? Я прикрываю глаза и тяжело выдыхаю. Что мне делать? Надо уходить, надо бежать. Пока есть шанс и не так больно.
Парень поглаживает меня по плечам и кивает. Затем прощается с Бенни, плетется к выходу и скрывается за порогом. Я гляжу ему вслед, а в груди у меня горит что-то такое, что трудно описать словами. Я внезапно вспоминаю взгляд Уилла, когда сказала, что мы уезжаем в Нью-Йорк. Этот взгляд стоит передо мной и прожигает меня насквозь, словно молния. Я никогда не ощущала ничего подобного. И я могу отрицать эти чувства, могу окунуться в них с головой. Но не могу от них избавиться.
Я смотрю на Бертрама, а он кивает. Поднимается, разминает плечи и идет к выходу.
– Ну, - спрашивает он, откашлявшись, - вы меня хотя бы проведете?
Я поджимаю губы. Неужели я останусь? Это глупо, бессмысленно. Неправильно. Я должна вспомнить о том, как Уилл разбил стул об асфальт, как молотил по автомату, как бежал под дождем в неизвестность и рычал, будто раненное животное. Вспомни.
Вспомни, Реган!
Но потом я вспоминаю, как Уильям обливал меня водой, как крутил вокруг себя под песни "Битлз", как вел до дома после похода в "Сингер", как пролежал рядом всю ночь. Я вспоминаю, как мы глядели друг на друга в зеркало заднего виденья; как он обнимал меня на улицах Нью-Йорка, как танцевал в джазовом клубе, как бил по барабанам на свадьбе. И я замираю. Уилл сказал, что я запомню эту поездку. Что он создает мои воспоминания. Он
Почему до меня не доходит, что я глупо оправдываюсь? Не знаю.
Но я не перестаю накручивать себя. Нахожу плюсы, вспоминаю наши разговоры и то, как мы хохотали, убегали от уборщицы, дрались из-за крема. Я вспоминаю все.
И я больше не вижу сложности в выборе правильного ответа: остаться или убежать?
– Идем, - шепчу я, подзывая Кори, - нужно провести Бенни.
Мы выкатываемся на улицу, сжимая друг друга за плечи. Бертрам улыбается и тихо вздыхает, будто я его разочаровала. Я знаю. Так и есть.
– Послушай, - говорит он, открыв дверцу кабриолета, - скорее всего, ты ошибаешься, и делать тебе здесь нечего. Но если что - ты всегда можешь ко мне приехать. Слышишь?
– Да. Я знаю.
– Серьезно. Кори, я в курсе, что Уилл - твой брат. Но если он тронет ее пальцем...
– Я сам его придушу, - кивает парень и грустно хмурится.
– Жаль, что ты уезжаешь. Я только погрузился в воспоминания; только вспомнил, каково быть нашей троицей.
– Мы никуда не денемся.
– Обещаю я.
– Правда. Давайте встретимся. Может, в конце лета? Как думаете? Мы прикатим в Нью-Йорк, и ты сводишь нас на Бродвейский мюзикл.
– Договорились.
– Бертрам обнимает Гудмена, взъерошивает его кудрявые волосы и улыбается.
– Когда ты уже подстрижешься? Вечно у тебя на голове черти что.
– Кто бы говорил. Сам татуировками изрисовал шею.
– Я так самовыражаюсь.
– Ага. Если бы.
– Ренни, - Бертрам переводит взгляд на меня, и я кидаюсь к нему, будто боюсь, что никогда больше его не увижу. Крепко сжимаю за плечи.
– Я люблю тебя, слышишь?
– Едва слышно шепчет он, а у меня перехватывает дыхание.
– Что бы ни случилось, я всегда с тобой. Всегда на твоей стороне.
– Я так скучала.
– Я больше не исчезну. Честно.
– Он отстраняется и приподнимает пальцами мой подбородок.
– И ты не исчезай.
– Хорошо. Договорились.
– Договорились.
Он щелкает меня по носу и усмехается. Затем запрыгивает в кабриолет.
– Постарайся объезжать кочки, окей?
– Смеется Кори.
– А то ты, наверно, думаешь, что их специально для тебя роют.
– О, заткнись. Я нормально вожу.
– Осторожно.
– Я машу рукой.
– Не торопись.
– Обещаю, мамочка. Повеселитесь!
Парень дает по газам и резко срывается с места, а я наблюдаю за тем, как его синяя машина скрывается за поворотом, и не шевелюсь. Что я натворила? Кого отпустила?
На асфальте черные полосы. Он совсем не умеет трогаться. Никогда не умел. Тоска снедает внутри, обволакивает в колючее одеяло, и я облокачиваюсь о Кори, раздраженно выдохнув. Цокаю.
– На этот раз он хотя бы попрощался.
– Это точно.
– Шепчет Кори.
– Гаденыш.