Донос
Шрифт:
– Приходи, Юра, первого сентября, во второй класс. Так, весь первый класс я проучился дома, в постели.
22
Следователь вошел стремительно. Молодой, представительный, в гражданской одежде – костюм, галстук, кожаная куртка – все как у людей. Представился.
– Странное совпадение, – пошутил я угрюмо, – Владимир Викторович. И в Москве Владимир Викторович, опер из Управления, что провожал меня сюда к вам. Он утверждал, что со мной хотят побеседовать и что я сегодня же смогу вернуться
– Вот как, Вы что, очень спешите?
– Да. У меня в воскресение, завтра, день рождения. Приедут люди, многие издалека, хочу вернуться, потому и приехал на машине.
– Ну что ж, Георгий Александрович, все зависит от Вас, от того, как мы сможем понять друг друга, от того, как пройдет Ваша очная ставка с Джавабой.
– Спрашивайте, мне скрывать нечего.
– Вот что, Вы человек грамотный, чтобы не терять время на долгие расспросы Вы напишите все, что Вам известно, желательно как можно подробнее о ваших отношениях с Джавабой. С самого начала, с момента знакомства и до того как расстались. Сейчас Вы с ним работаете? Нет? А когда расстались? Два года назад? А сколько проработали вместе? Тоже два года? Ну вот об этом обо всем и напишите.
– Но в Москве я обо всем этом уже рассказал Каткову, оперуполномоченному и рассказал довольно подробно.
– Ничего, ничего, послушаем еще раз. Пишите, не торопитесь, вспомните все как можно подробнее.
Написал. Подробно, не торопясь, день за днем, с момента первой встречи и до самого расставания.
В комнате кроме следователя находился представитель Управления по борьбе с экономическими преступлениями. Так он представился. Вел он себя почему-то агрессивно.
– Пишите все. Мы про вас все знаем. Знаем сколько вы денег от Джавабы получили и как их тратили. Что, наездились по заграницам?
– По заграницам, как Вы выражаетесь, я наездился давно, задолго до встречи с Джавабой. И почему Вас это раздражает мне непонятно. Нас тогда контролировало КГБ, а уж они-то хорошо знали кто куда может ездить и зачем. И к моим поездкам претензий ни у кого никогда не было. А какие и когда я получал деньги от Джавабы тут, в этом документе, что у Вас в руках, описано подробно. Повторяю, мне скрывать нечего, все, что было, что я знаю, здесь все описано. Больше мне добавить нечего.
Прямо скажем, начало не очень приятное. Что-то они не договаривают.
Следователь долго читал и перечитывал мои признания. Затем они с опером вышли, их долго не было. Вернулись, вначале следователь, затем, через какое-то время и опер. В руках он держал уже ксерокопию моих «записок». Видно они советовались о чем-то с начальством.
– А теперь, Георгий Александрович, я должен составить Протокол официального допроса.
– Допроса в качестве кого?
– Я допрашиваю Вас в качестве обвиняемого. Предупреждаю
– Но ведь с этого и надо было начинать, еще до составления записки?
– Ничего, куда спешить, нам спешить некуда. Вы согласны давать показания без адвоката?
– Я же сказал, мне скрывать нечего, я готов дать показания.
Следователь с опером переглянулись.
– Вот это правильно, – вмешался опер, – адвокаты теперь дороги, да и что от них толку, если Вы хотите быть откровенным, говорить правду. Правда, она ведь и на следствии правда, – он весело рассмеялся. Странно, так же вели себя «оперы» и в Москве, узнав, что я готов с ними работать без адвоката.
Оба заметно повеселели, обмякли как-то, расслабились.
– Но Вы, – обратился я к следователю, – должны предъявить мне обвинение, в чем вы меня подозреваете, в чем конкретно я виноват?
– Это потом. Вначале давайте побеседуем, Вы ответите на некоторые мои вопросы. В зависимости от Ваших ответов и будет принято решение.
– Но я же все написал!
– Ну, нам кое-что необходимо уточнить.
– Что ж, задавайте ваши вопросы.
Ловушки я так и не заметил. Допрос без адвоката, без предъявления Постановления Прокурора. На что я надеялся? У меня незаконно устроили погром в офисе, разграбили его, произвели обыск в доме, практически арестовали и привезли сюда, в Нижний, фактически конфисковали автомашину, допрашивали в качестве обвиняемого – и все это без предъявления каких-либо разрешающих документов Прокуратуры, а я все играл в какие-то «поддавки», жил в каком-то нереальном, наивном мире. Что это, глупость, незнание законов?
Нет, наверное это годами вынянченная преданность системе, выработанная десятилетиями вера в нашу власть – они-де не могут ошибиться, разберутся, справедливость восторжествует! Или рабская зависимость от Власти, от самых сильных мира сего? Никуда, мол, от них не деться, все равно сделают как им надо! Всего здесь было понемногу, но главное все же, вера в справедливость родных Начальников. Пока именно тебя конкретно не коснется, никак ведь не поймешь, что именно они, эти начальники, по воле случая добравшиеся до власти, установили в стране этот беспредел.
Следователь в своих вопросах повторил все, что я описал в записке. И в моих ответах тоже прозвучали все описанные в записке события и факты.
– Подпишите. Вот здесь напишите «Записано с моих слов верно, мною прочитано». Подпись и число. Вот так. А теперь поедем с Вами в Изолятор временного содержания, на очную ставку с Джавабой. Сейчас выходим, садимся в машину, едем в ИВС. Джавабу туда приведут, в комнату допросов.
– Так я успею уехать в Москву сегодня? Следователь внимательно на меня посмотрел.