Допрос безутешной вдовы
Шрифт:
– Извините, можно мне сказать? – вдруг подала голос молчавшая последние полчаса Мураками.
– Конечно! – благосклонно кивнул Нисио.
– Ситуация складывается такая, что если в ближайшие два-три дня мы не получим никакой новой информации, мы окажемся в тупике, из которого после окончания конференции выйти будет невозможно, – сурово выпалила капитанша.
– Что вы предлагаете? – Нисио даже не удостоил ее взгляда, предпочтя задать этот вопрос пустоте перед собой.
– Я считаю, что Минамото-сан должен войти к Ирине Катаяме в доверие, – безапелляционно
– Чего?! – сорвалось у меня с языка.
– Если мы не разговорим ее, вряд ли мы достигнем прогресса в расследовании, – все так же сурово продолжала она. – Поэтому я считаю, что Минамото-сан должен сейчас встретиться с Ириной один на один и еще раз попробовать поговорить с ней.
– Встретиться с ней один на один?! – переспросил я и машинально оглянулся по сторонам – в испуге увидеть рядом свою Дзюнко, которой предложение Аюми вряд ли пришлось бы по душе.
– Именно, – кивнула она.
– У нее в номере? – Я начал успокаиваться и возвращать себе утерянное на пару секунд легкомысленное отношение к жизни.
– В номере, я думаю, будет излишним, – сжалилась над моей Дзюнко радикально настроенная к ночи Мураками.
– А где же тогда? – поинтересовался я.
– А вот она сейчас как раз в ресторан спустилась в «Гранд-отеле». – Мураками пощелкала пальцем по светящемуся дисплею компьютера, на который в режиме реального времени выдавались данные «наружки». – Вы ведь еще не ужинали?
– Вообще-то я планировал это сделать дома с женой. – Я взглянул на часы. – Поужинать, я имею в виду…
– Завтра с женой поужинаешь! – очнулся вдруг Нисио, неизвестно с каких пор начавший вдруг прислушиваться к «бабскому» мнению. – Мураками-сан права: ты, Такуя, единственная наша надежда! Давай-ка отправляйся на подвиг!
Не скажу, что роскошный ресторан нашего саппоровского «Гранд-отеля» особо смахивал бы на израильскую Голгофу, но заходить в него спустя десять минут после предательства Нисио было для меня не слишком приятно. Ирина Катаяма сидела одна за щедро сервированным серебром и хрусталем, но пока свободным от яств столиком. Она была в том же ярко-желтом костюме, что подтверждало данные «наружки» о том, что из педагогического университета она направилась в торговый центр «Джаско», где прослонялась два часа по бесконечным бутикам, в которых ничего не купила, но зато миллион раз оглянулась, видимо определяя, следим мы за ней или нет. Из «Джаско» она вернулась в номер, но через минуту вышла из него для того, чтобы прийти вот сюда.
– Разрешите, Ирина? – Я слегка поклонился и почувствовал исходящий от нее свежий аромат «Элизабет Ардан», объясняющий, зачем она заходила к себе в номер, перед тем как пойти ужинать.
– Вы? – без намека не протокольную вежливость спросила она, поднимая на меня свои холодные глубокие глаза.
– Как видите. – Я слегка развел руками, а затем положил их на спинку стула напротив. – Так разрешите?
– Садитесь, все равно не отвяжетесь! – буркнула она. – Прилипли ведь вот!…
– Вы уже заказали? – спросил я, не увидев на столе меню.
– Естественно! –
– Привычка? – Я сделал вид, что не понял ее упрека нашей ресторанной культуре.
– Меню после заказа сразу со стола забирать! И как эти заведения еще не прогорели у вас все?
– Меню – дело поправимое, – успокоил ее я и, словно по «сотовому» приказу пославшей меня на голгофу Мураками, поднял руку.
– Ужинать будете? – насмешливо спросила Ирина.
– Да, я, знаете, голоден, – ответил я, принимая из рук немолодой официантки огромное ламинированное меню.
– А где же спутница ваша? – оставаясь холодной и колкой, поинтересовалась русская.
– Мураками-сан? – не отрывая глаз от меню, уточнил я.
– Пускай будет Мураками, – согласилась она.
– Мураками-сан в управлении, работает. А вы что заказали, если не секрет? – Я медленно поднял глаза на Ирину, но до лица они у меня не дошли, а застряли на приоткрытой расстегнутой черной блузкой впечатляющей ее груди.
– Филе-миньон с грибами и салат со шпинатом, – весело отчиталась она, перехватив мой заинтересованный взор.
– А пить что будете?
– Белое, – ответила она.
– К мясу полагается красное. – Мой взгляд наконец-то преодолел минную полосу на ее груди и добрался до глаз.
– Плевать мне на то, что к чему полагается! – заявила она, пальнув по мне огненным взором. – Вы-то, японцы, что, всегда что положено, то и делаете?
– Стараемся, по крайней мере, – сказал я скромно.
– А я с Сахалина, как вы уже наслышаны! – опять выстрелила она в меня. – У нас, на Сахалине, пыжся не пыжся, все равно будет одна большая лажа!
– Лужа? – Мне показалось, что она оговорилась.
– Лужа – это потом, когда облажаешься. А сначала – лажа! – просветила меня хорошо подкованная в социально-лингвистическом плане Катаяма.
Я заказал себе то же самое, только вместо белого вина попросил бокал пива, что вызвало у Ирины очередной приступ желчного сарказма:
– Вот все вы такие! Мужики японские!
– Какие «такие»?
– Копируете все у других, а сами за себя решить ничего не можете! Еще мужиками называетесь!
– То есть вы, Ирина, не допускаете, что я тоже могу любить говяжье филе и заедать его шпинатом в имбирном соусе?
– Да ешьте чего хотите! Я вам что, жена, что ли! – Она зло прищурилась и уставилась на меня.
– Кстати о жене! Вернее, о супружеском долге!… – Я предусмотрительно отключил сотовый перед входом в гостиницу и теперь мог вести беседу без опасений оказаться в двусмысленной ситуации. – Что слышно от вашего мужа, Ирина?
– Ничего не слышно! – огрызнулась она. – Почему мне должно быть от него что-нибудь слышно?
– Ну как же, муж все-таки…
– Муж, как же!… Две тонны груш!…
– Ирина, если завтра местонахождение Ато Катаямы не будет установлено, полиция Ниигаты официально объявит его в розыск, и тогда вас будут допрашивать уже не при хрустале с серебром и крахмальными скатертями.