Допрос безутешной вдовы
Шрифт:
– Считайте, что вы их получили!
– Спасибо! – улыбнулся я.
– Еще что вас интересует? – Она медленно провела рукой по своим густо-черным, видимо, так же, как и брови, мастерски подкрашенным волосам. – Спрашивайте, Минамото-сан, раз у нас такая ночь намечается – в духе Достоевского.
– Кто мог его убить? Это сейчас самый главный и, пожалуй, единственный серьезный вопрос.
– Ну да, а то, что вот здесь, – она показала подбородком на постель, – его интересовал только единоличный успех, это
– Про ваши сексуальные отношения, Наташа, мы можем поговорить потом, когда найдем ответ на главный вопрос… – успокоил я ее. – Арестуем убийцу, сядем с вами в кафе и за чашкой кофе обсудим все ваши личные проблемы. Обещаю!
– А то, что ваш главный вопрос для меня не имеет никакой важности, вас не интересует?
– Как майора полиции Хоккайдо – нет, – огорчил ее я.
– А как нормального мужика? – Она пристально осмотрела меня с ног до головы.
– Я для вас нормальный мужик? – удивился я. – Я же, как вы сами сказали только что, японец. Следовательно, мужик не только ненормальный, но и конченый. По крайней мере, для вас, русских женщин.
– Да нет, вы на карпа не похожи… – наградила она меня двусмысленным комплиментом. – На первый взгляд, по крайней мере…
– Спасибо! – кивнул я ей. – Так что вы про мужиков там начали? Я недопонял.
– Да это я так, в сердцах… – Наташа опустила глаза, и мне теперь было не видно, вернулся ли к ним изначальный синий цвет, или же они все еще лиловые.
– Простите, Наташа, но вы сейчас даете мне понять, что гибель Хидео Китадзимы вас не очень огорчила?
– Давайте так: вы прикиньте, может ли огорчить смерть мужа жену, которая за двенадцать лет супружества испытывала с ним в постели оргазм только три раза? – Она опять села на постель и вновь принялась гладить покрывало.
– У вас хорошая память. – Это было единственным, на что меня хватило в данной ситуации.
– Как же! Не забывается такое никогда!…
– Вы так спокойно об этом говорите, потому что у вас имеется стопроцентное алиби? – поинтересовался я.
– А что, для японской полиции алиби уже никакого значения не имеет? – улыбнулась она.
– Имеет, – успокоил я ее.
– Тогда чего ж мне волноваться?
– Решили с огнем поиграть?
– С огнем?
– Ну да, дескать, мужа ненавидела, сама бы подушкой придушила, но вот не повезло – кто-то другой опередил. Так получается?
– Обижаете, Минамото-сан! Хотела бы подушкой придушить, – она вытащила из-под покрывала длинную, батонообразную подушку, набитую по нашей древней японской традиции гречишной шелухой, – давно придушила бы…
– Чего ж не придушили, если так невмоготу было? – не без язвы поинтересовался я.
– А Хи тогда совсем уж в карпа превратился бы! Лежал бы весь такой пухлый, задохнувшийся… Да и потом – жалко мне вас, японцев…
– Спасибо вам за вашу жалость, –
– Ничего, с меня не убудет.
– Значит, Наташа, к японцам вы снисходительны. – Я решил коснуться смежной, сегодня уже обмусоленной за ужином в «Гранд-отеле» темы. – А как вы относитесь к японскому паспорту?
– При чем здесь паспорт? – Она вмиг посерьезнела.
– Ну как при чем! Если человек имеет паспорт Японии, значит, он японец, так ведь?
– Нет, не так! – возмутилась она.
– Не так?
– Не так! У меня японский паспорт, но я русская и от своего русского происхождения отказываться не собираюсь!
– А если вы, Наташа, такая крутая патриотка, то зачем вам тогда японское гражданство? – Я решил, что нам пора спускаться с идеологических небес на грешную землю – в смысле, нашу, японскую.
– Вы думаете, я Россию свою разнесчастную люблю?! – закричала вдруг она.
– Хорошо, Наташа, – я попытался ее осадить, – если я лицемерен, то вы противоречивы.
– В чем это я противоречива, позвольте узнать?
– Да вот в этих ваших патриотических русофобских декларациях, – напомнил я ей.
– Ах это! – Она опять тряхнула своей очаровательной гривкой. – Да мне Россия нужна здесь, у вас, не как собственно Россия, а как просто другая страна. Не Япония ваша то есть!
– Понятно, – закивал я. – Россия для вас не «родина-уродина-но-она-нам-нравится», а этакий грандиозный «экскьюз» для вашей японофобии, так получается?
– Ну, может быть, немного примитивизированно, но в целом, мне кажется, именно так, – кивнула Наташа.
– А может быть, есть и более прозаические причины? – осторожно спросил я.
– Например? – равнодушно парировала она.
– Например, постоянная работа в японском университете… Зарплата сэнсэя, а?
– Университет! Да я ненавижу этих ваших тупых студентов! – Она опять перешла на крик.
– Так и учили бы себе ваших, «острых», у себя в Москве, – резюмировал я.
– Они же у вас не знают ничего! – Она предпочла проигнорировать мою колкую ремарку. – Не учат ничего! Спят на занятиях! Им все побоку, абсолютно!
– Я в курсе, – прервал ее я.
– Значит, вы меня понимаете?
– По-житейски – да, по-человечески – нет.
– Что?
– Не что, а как. – Теперь уже настала моя очередь поправлять собеседника.
– Хорошо, как? – покорно согласилась она.
– Рационально рассуждая, вы абсолютно правы: за такой вот дом (сколько, кстати, платили? миллионов сорок?), семьдесят тысяч долларов в год за непыльную работу читать русскую грамматику сорока спящим вечным сном красавицам и красавцам, за возможность ездить без визы в Штаты и Европы разные можно и потерпеть и мужа-карпа, и его мерзкую родину.