Дорога гигантов
Шрифт:
Я с мучительным стоном приподнялся на постели.
— Ральф, постойте, ради Бога, постойте!
Он опять подошел ко мне. Лицо его было бледно, на нем блуждала улыбка.
— Прекратите, прекратите, — сказал я, — эту отвратительную комедию. Не видите вы, что ли, что нет у меня сил?
— В самом деле, господин профессор?
— Довольно, Ральф, довольно! Скажите мне, скажите!
В эту минуту послышались тихие шаги.
К нам шла мисс Герти, сухая и торжественная, скрестив руки на плоской груди.
Ральф уронил губку.
Когда он наклонился, чтобы ее поднять, я расслышал его свистящий шепот:
— Она также ждет
И он умолк.
Мисс Герти стояла между нами.
— Что вы тут делаете? — сказала она подозрительно. — Разве вам неизвестно, что правилами воспрещается служителям разговаривать с больными?
Ральф с сокрушенным видом прижал чашку к груди.
— Известно, мисс Герти. Но господин позвал меня.
— Да? — обратилась она ко мне. — Правда? Что же вам было угодно?
— Господин хотел узнать, — проговорил он, смиренно опуская глаза к своей губке, — хотел узнать, к кому обратиться, чтобы достать Библию. И я позволил себе, мисс Герти, сказать им, что вы почтете за большое удовольствие доставить ему Библии.
Глаза ее выразили и удивление, и чувство удовлетворенности.
— За удовольствие? Нет, — сказала она величественно, — скажите, что я почту это за долг.
— ...Между тем все Мадианитяне и Амаликитяне, и жители Востока собрались вместе, перешли реку и стали станом на долине Израильской. И Дух Господень объял Гедеона; он вострубил в трубу, и созвано было племя Авиезерово идти за ним. И послал послов по всему колену Манассиину, и оно тоже вызвалось идти за ним...
Ральф ровным голосом читал мне Священное писание, так как я заявил, что у меня плохо с глазами, и сам я читать не могу. Уже три дня нес он эту службу при мне. Мисс Герти охотно согласилась сократить ему работу по уборке комнаты, чтобы забота о моей душе шла рядом с заботою о моем теле. Достойнейшая сиделка, страдавшая изрядною глухотою, обычно присутствовала при наших душеполезных занятиях. На этот раз она вязала и отрывала глаза от работы лишь за тем, чтобы поправить на носу очки или окинуть нас удовлетворенным взглядом.
— ...Мадианитяне же и Амаликитяне и все жители Востока расположились на долине в таком множестве, как саранча...
— Ничего нового? — спросил я шепотом.
— ...Верблюдам их не было числа, много было их, как песку на берегу моря... — продолжал невозмутимо Ральф. И тем же тоном, не показывая, что прервал чтение, сказал: — Да, есть новости.
— Какие?
— ...Когда же пришел Гедеон, то некий человек рассказывал другому сон и говорил так: снилось мне... Вы выходите из госпиталя завтра утром, в четверг, 11 мая. Все это было предусмотрено... будто бы круглый ячменный хлеб катился по стану Мадианитян.
— А... она?
— ...это не иное что, как меч Гедеона, сына Иоасова, Израильтянина... Она?.. Военный суд еще не вынес приговора... Завтра или в субботу.
— Я не хочу уезжать из Дублина, пока не узнаю...
— Вы говорите: не хочу. Но о вашем желании и не спросят. Решено, что вы оставите Дублин завтра вечером... Когда я и находящиеся со мной затрубим в трубы, трубите
— О, значит я не могу ничем быть ей полезным! — сказал я.
— Вы будете читать газеты, — сухо ответил г-н Ральф. — И вы не забудете, что я тут. ...И поймали двух князей Мадианитских: Орива и Зива, и убили Орива в Цур-Ориве, а Зива — в Иекев-Зиве и преследовали Мадианитян... Не могли бы вы, господин профессор, оказать одну услугу и мне, вашему покорному слуге?
— Вам?
— Да, мне. Вы завтра вечером, повторяю, оставите Дублин. В Белфаст приедете около полуночи. Пароход в Ливерпуль отходит лишь в воскресенье, 14 мая. Таким образом, в вашем распоряжении вся суббота. Даю вам слово, Белфаст — не очень уж веселый город. Когда походите вы часик вокруг памятника — фонтана Томпсона...
— Ну?
— ...Виноградная гроздь Ефраима не драгоценнее ли всего урожая Авиезерова... Прошу вас, господин профессор, сесть в поезд на станции Мидланд. Через два часа вы будете в Колмайне и Портраше. Оттуда электрический трамвай доставит вас к замку Денмор. Вы, конечно, знаете, господин профессор, что их сиятельства жили в Денморе до переезда в Кендалль.
— Знаю, Ральф.
— ...Когда предаст Господь Зевея и Салмана в руки мои, растерзав тело ваше терновником пустыни... Вы подойдете к главной двери замка и там увидите вделанный в стену железный звонок. Вы дернете два раза, и не беспокойтесь, что не услышите звонка, он довольно далеко, внутри здания. Вы подождете, пока вам отопрут. Отопрет старуха. Моя мать, господин профессор.
— Я поеду, Ральф.
— Благодарю, господин профессор. Моя мать никогда не выезжала из Денмора, сейчас она там, должно быть, единственный сторож. Очень боюсь, что и там в последние дни были какие-нибудь истории со стороны полиции. Наверное, сделали обыск, может быть — произведен разгром... Гедеон, пошел к живущим в шатрах на восток от Нов и Иокбеги... Но все-таки не думаю, чтобы они потревожили мою мать, ей семьдесят два года, господин профессор.
— Что должен я ей сказать, Ральф?
— То, что случилось: что я жив и что при первой возможности приеду ее поцеловать. Вы объясните ей, что в данную минуту это невозможно и что тут еще есть у меня дела. Вы караетесь успокоить бедную старушку. Заранее благодарю с... и возвратился Гедеон, сын Иоаса, с войны от возвышенности Хереса. И захватил юношу из жителей Сокхофа... Вы будете в Денморе около одиннадцати. Поезд в Белфаст отходит лишь в шесть. Моя мать даст вам позавтракать. И может быть, вы попросите ее разрешить вам посетить замок, кладбище, где покоятся графы Кендалль, оттуда, и в тихую погоду, и в бурю, великолепный вид на море. ...Иефер не извлек меча своего, и встал и убил Зевея и Салмана и взял пряжки, бывшие на шеях верблюдов их...