Дорога к дому

Локко Лесли

— Думаешь, с ним… все в порядке? — Бекки наконец произнесла это вслух. Мадлен закусила губу.

— Не знаю… Надеюсь, да. Если кто и может выбраться из подобной передряги, то это Танде. Но… Кто знает. Может произойти все что угодно.

Бекки снова посмотрела на экран. Там показывали результаты футбольных матчей.

Амбер вернулась в комнату. Ее глаза были красными. Она покачала головой: никаких новостей. Всего лишь родственник позвонил из Парижа. Никто ничего не мог сказать. Мать Танде, пережившая четыре государственных переворота, сказала, что остается только ждать. Ждать, пока все не закончится. У нас не принято убивать друг друга, сказала она по телефону из Женевы. Они скорее арестуют, чем убьют. Молитесь за него.

Амбер положила трубку, не в силах ответить. Молиться?

Все трое посмотрели друг на друга. Дети визжали в игровой комнате; Киде скоро нужно будет покормить. Надо взять себя в руки и заняться привычными делами. Амбер провела рукой по коротко стриженным волосам, не в силах скрыть чувство разочарования и беспомощности. Она глубоко вздохнула. Если бы Танде мог связаться с ней, он бы это сделал. Возможно, госпожа Ндяи была права. Возможно, им и вправду оставалось только одно — молиться. Она собралась заговорить, и в то же мгновение снова зазвонил телефон. Она выбежала из комнаты.

Они почти проехали маленькую деревушку Копоро-Кение-На. Маджид был за рулем, Танде клевал носом рядом с ним. Было начало четвертого. Солнце начинало медленный, пламенный спуск из зенита на раскаленном добела небе. На горизонте края огромного безоблачного неба постепенно становились темно-синими. Это время суток было у Танде любимым: между тремя и четырьмя часами тени удлинялись, и небо приобретало цвет и глубину. Здесь, в сельской местности, где красная земля была беззащитна перед орудиями фермеров, и каждая дорога зияла, как кроваво-красный разрез на каменистой, поросшей кустарником почве, все вокруг становилось золотым. В деревне повсюду собирались группы людей; волосы женщин были заплетены в тугие косы и перевязаны лентами — в городе такие прически уже не носили; мужчины, исполненные достоинства, чопорно восседали на старых велосипедах и вздрагивали, когда машина приближалась к ним сзади и обгоняла, оставляя облака пыли и выхлопных газов. Небольшие наспех сдвинутые столы стояли вдоль усыпанной гравием дороги, как одинокие часовые: груды кроваво-красных помидоров; огромные гроздья изогнутых зеленых бананов из Буркина-Фасо; связки сушеной рыбы, доставленной торговцами с реки Бани в семидесяти пяти километрах отсюда… Танде время от времени открывал глаза, и образы отпечатывались в его мозгу, как будто он был туристом, любовавшимся этим пейзажем. Дорога начала портиться; Маджиду пришлось снизить скорость. Впереди были большие камни и глубокие рытвины, как будто недавно здесь проехало что-то тяжелое и разворотило дорогу. Там, где дорога от развилки шла налево, рос огромный баобаб, неуклюжее, перевернутое дерево, ствол которого был настолько широким и толстым, что сквозь него могла бы проехать машина… которая внезапно обнаружилась здесь же. Грузовик, полный военных. Маджид резко тряхнул Танде, заставляя проснуться. Ничего не оставалось, как затормозить. У дороги залегли десять или пятнадцать солдат; грузовик наклонился, и Танде увидел, что у него была проколота шина. Несколько человек лежали под грузовиком, пытаясь его починить. Танде не на шутку испугался. Маджид шепотом выругался.

— Выходите из машины! — Командир, молодой человек, на вид моложе тридцати лет, направлялся к машине, требовательно подавая сигналы зажатым в руках ружьем. Танде и Маджид застыли в нерешительности. В бардачке лежал пистолет; Танде вынул его из ящика стола в своем кабинете и положил туда сразу после начала поездки. Он быстро подсчитал — военных было слишком много. Любое проявление агрессии с их стороны могло стать роковым. Маджид заглушил двигатель, и они мгновение сидели в нервозной тишине.

— Выходите! — скомандовал солдат снова. Он уже почти вплотную приблизился к ним. Маджид осторожно открыл дверь, его руки сами собой поднялись вверх. Танде открыл дверь со своей стороны и последовал его примеру. Конверт с наличными хлопнул его по бедру, когда он вышел из машины и повернулся к приближающемуся офицеру. Поднимая руки, он внезапно вспомнил про свои очки. Его прошиб холодный пот:

он забыл снять их и вставить линзы. Он решил повременить с этим из-за пыли в воздухе. В очках его сразу узнают: Танде Ндяи, министр иностранных дел… Его выдавали фирменные очки без оправы и эспаньолка. Бородку он сбрил, но забыл об очках. Он задержал дыхание. Солдат обыскивал Маджида одной рукой по другую сторону машины. Стоило ли рискнуть? Медленно поднять руку и снять очки? За спиной офицера подходили еще трое, ружья висели у них на плечах, как сумки.

Офицер обошел машину и пристально посмотрел на него. Ключи от машины болтались на мизинце его правой руки; ружье он небрежно держал левой. Пока он подходил, Танде заметил напряженность в его лице. Офицер, конечно, узнал его… Брови поднялись, обозначая нарождающуюся догадку… Танде вздрогнул и закрыл глаза.

— Ндяи. Министр, — сказал офицер. Солдаты за ним остановились и нахмурились. Танде открыл глаза. Страх разлился по его телу; несмотря на жару, ему стало холодно. — Вы не помните меня? — человек заговорил снова, улыбка пробежала по его лицу. Танде нахмурился. Человек поднял руку, в которой держал ключи. — Меня зовут Бубакар. Бубакар Адама. Вы меня не помните? — Он говорил на правильном французском, хотя и не без труда. Краем глаза Танде увидел, что Маджид напрягся. Человек опустил руку и начал оживленно говорить. Внезапно Танде осенило. Бубакар! Водитель!

— Вы. Вы были водителем! — выдавил из себя Танде. Солдат энергично кивнул и широко улыбнулся. Он протянул руку. Танде пожал ее, раскрыв рот. Совпадение слишком невероятное. В тот раз они выжили благодаря мастерству водителя. Занос. Его учили не тормозить при заносе — это их и спасло. Танде щедро заплатил ему, когда они достигли Тимбукту, но он хотел не такой награды. Он признался Танде, что мечтал о службе в армии. Не мог бы Танде замолвить за него словечко? Он был согласен на любое звание — рядового, водителя в сухопутных войсках — все что угодно. Танде спросил его имя — Бубакар Адама — и пообещал сделать все возможное. Он сдержал слово. Полгода спустя он узнал от одного из водителей, что Бубакар Адама получил звание офицера и выражал благодарность. Танде улыбнулся и тут же обо всем забыл.

Они перешли на язык бамбара, и солдат провел Танде мимо своих людей в тень баобаба. Они уселись на корточки, и Бубакар торопливо посвятил его во все детали переворота, произошедшего накануне, о которых знал. Он был младшим офицером и отвечал за казармы и склад боеприпасов в Сегу. У них не было иного выхода, кроме как присоединиться к мятежникам. Армия разделилась на два лагеря; младшие офицеры выступили против старших по званию. Его поставили часовым на дороге от Сегу до границы. Армия Буркина-Фасо получила строгий приказ не позволять никому пересекать границу.

— Каковы мои шансы? — спросил Танде, лихорадочно перебирая в уме варианты.

— Невелики. Вы можете прятаться здесь какое-то время, пока не прояснится ситуация в Бамако. Но это будет нелегко. Здесь все знают друг друга. Пойдут слухи. Я не могу прятать вас в казарме.

— Сколько, по-вашему, у меня времени?

Бубакар пожал плечами.

— День. Может быть, два. Командование пришлет войска в приграничные города к концу недели.

Танде уже знал, что они получили контроль над радиостанциями, самолетами и портами. Одни говорили, что президент убит, другие — что арестован. Сложно было выяснить истинное положение вещей.

— Есть ли поблизости аэродром? — спросил Танде. Бубакар посмотрел на него.

— Да, в Дуэнце. Это старая военная полоса. Что вы задумали?

— Мне нужен телефон. Лучше всего мобильный. Здесь сейчас нет приема сигнала, так?

— В Севаре есть передатчик. Мы отвезем вас. В грузовике вы будете в безопасности.

— На нем можно ехать? Он, похоже, сломан.

— Всего лишь колесо. Минут через десять-пятнадцать мы сможем ехать. — Он поднялся. — У меня не было возможности отблагодарить вас раньше, — сказал он, снова улыбаясь. — Теперь я это сделаю. — Танде медленно кивнул. Если бы он смог связаться с Амбер, она взяла бы все остальное на себя.