Дорога к себе
Шрифт:
— На погребальном костре я видел такое разнообразие, — огрызнулся муж и похлопал себя по груди. — Я рад этому? Заметно, что я рад? Что ты мечешься, как…? — он помахал рукой перед лицом и уже спокойнее договорил. — Сядь. Тут все сложнее, чем ты думаешь.
Ласайента неохотно опустилась на место и сцепила пальцы, ожидая продолжения.
— Я бы рассказал, — Сах виновато посмотрел на них, — но они с меня Слово взяли. Ребята очень аккуратны и осторожны, если бы Сантилли их случайно не застукал, вы так бы ничего и не узнали.
— Они не заметили, — ашурт мотнул
— Трудно было его предупредить? — ядовито поинтересовалась Ласайента, подаваясь к мужу.
— А ты как думаешь? — вскинулся он и тут же протяжно выдохнул. — Год назад, после второго Посвящения они куда-то отправились вдвоем, вернулись под утро. Эрри белый, как покойник, руки дрожат. Тьенси чуть лучше. Сказали, что подрались, но все нормально и сразу в море ушли недели на три. А потом я наткнулся на них в библиотеке.
Пальцы Эрри запутались в волосах брата, обнимающего его. Еще мгновение и Тьенси прижал йёвалли к стеллажам, что-то шепча ему на ухо. И этот взгляд…. Сантилли слишком хорошо знал этот взгляд по Ласу: манящий, чарующий и… да, порочный, но такой желанный.
Отец застыл в дверях, оцепенел, не веря своим глазам. Мальчишки ничего не видели и не слышали, полностью поглощенные друг другом. Он так и не понял, каким образом умудрился сдержаться, не сорваться, а тихо уйти. День прошел, словно во сне: он что-то обсуждал с Элерин, что-то читал, о чем-то болтал с Мишелем, что-то отвечал сыну. Страшный день. Черный день.
Потом собрал всю выдержку, что еще осталась, постарался взять себя в руки и начал анализировать. Почему? Как так получилось? И вспомнил бескровное лицо Даэрри, его опустошенный взгляд и опущенные плечи: нечто страшное произошло той ночью после праздника посвящения, настолько запредельное, что намертво заледенило его душу, и Сантилли начал догадываться, что именно. Решение так и не пришло. Он не знал, что сказать и что сделать, а еще через неделю не выдержал и рассказал друзьям. По виноватому выражению глаз Саха, понял — тот знает все. Но маг был связан Словом.
— Я боюсь с ними говорить об этом, — сознался Сантилли, — боюсь, что все испорчу. Ты же знаешь, как я могу взорваться. Мальчишки замкнуться и что тогда? Уйдут из дома?
— Я попробую поговорить с Эрри, — Ласайента провела по лицу руками. — Черт, но как же так?
Элерин читала, забравшись с ногами на диванчик в гостиной. Вот еще одна проблема. Ласайента попыталась разговорить ийет, но та отделывалась короткими, равнодушными, ничего не значащими фразами. Пришлось отступить и оставить ее в покое. Потом они с Сантилли почти час беспощадно гоняли друг друга в спортивном зале, растрясая раздражение и злость.
После душа уставшая, но успокоившаяся Ласайента, натянув облегающую футболку и шорты, спустилась на террасу, чтобы сразу нарваться на откровенный взгляд Саха, до этого задумчиво
— Я тебя предупредила? — тихо спросила она, показательно аккуратно расправляя его рубашку и приглаживая ее. — Ты ничего не понял?
— Ае, — маг осторожно убрал ее руки, — я все понял, но, свет очей моих, хочешь совет? Только не обижайся.
— Ну, — хмуро отозвалась демонесса.
Сах помялся, но все-таки сказал, виновато улыбнувшись:
— Одевай корсет. Это невозможно. Они так соблазнительно волнуются, — он пошевелил пальцами и смутился. — Извини, но я мужчина, а не бревно, в конце концов.
Ласайента мгновение пристально буравила его тяжелым взглядом, потом резко развернулась, буркнув «спасибо за совет», и ушла переодеваться. Сах вытер вспотевшие ладони о штаны и перевел дыхание. Сантилли, наблюдавший за сценой с другого конца террасы, неожиданно добродушно хмыкнул, и ийет не удержался — скорчил ему рожицу «что-тебе-надо-отстань-от-меня».
Сыновья пришли ближе к вечеру веселые, шумные, голодные и сразу начали гонять на кухне Сьюзен, требуя то одно, то другое.
Девушка появилась в доме полтора года назад. Маленькая, испуганная, с растрепанными темными волосами, свисающими неровными клочьями, с огромными заплаканными глазами, с кровоточащей ссадиной на лбу и в коротенькой юбочке, еле прикрывающей порванные на коленках грязные черные колготки. Она жалась к стенке, стягивая на груди кофточку без пуговиц, выдранных с мясом. На все вопросы о семье отвечала судорожным мотанием головы. Ее в каком-то зашарпанном марсельском переулке отбили от насильников братья и притащили сюда, в благополучный мир, представив родителям, как прислугу.
Сантилли, сначала ошалевший от такого наглого с его точки зрения заявления, спешно сдал назад под перекрестным огнем трех пар глаз. Если Тьенси смотрел просительно, а Элерин — строго, то Эрри — пристально, словно проверял на прочность толстокожесть непробиваемого ашурта. Император прекрасно знал, чем обычно кончалось у Ласа то, что начиналось с такого взгляда. Даэрри был точной копией отца. Внешне он что-то взял от матери, но оно было так незначительно, что полностью терялось на общем фоне. Разве что волосы не золотились так, как у Ласайенты, к двадцати годам несколько потемнев. Если точно не знать, то отца и сына можно было принять за двойняшек и отличать по расположению сережек, отсутствию живого браслета и наличию фенечек на бицепсах и запястьях Эрри в подражание Джуни.
Сьюзен, сначала робевшая перед огромным огненным демоном, со временем привыкла к его угрюмому характеру. Она оказалась подвижной смешливой пятнадцатилетней девчонкой, романтичной, любознательной, не болтливой, и совершенно не испорченной жизнью в трущобах. Весело хохотала над шутками братьев, мило краснея, когда Тьенси перегибал с дозволенным, почти все свободное время просиживала в библиотеке или интернете, самостоятельно нагоняя школьную программу, любила готовить и шить и была по уши влюблена в Эрри, относившегося к этому с королевским снисхождением.