Дорога к убийству

Грэнджер Энн

— Фиона Дженнер дочь Джереми Дженнера, вышедшего в отставку бизнесмена, падчерица его нынешней жены Элисон, в девичестве Харрис.

Трудно сказать, взволновало ли миссис Притчард известие. Она только провела языком по пересохшим губам, еще сильней размазав помаду. Возникло впечатление, будто она ела сырое мясо. Джесс прогнала неуместный образ вампира, хотя в этой нелепой женщине было что-то пугающее, нечеловеческое.

— От той Элисон вечно одни неприятности. — Ненависть вспыхнула в темных глазках. — Это она впутала Эдмунда? Похоже. Всегда была дурная, Элисон Харрис! Я знаю. — Последнее слово буквально выплюнуто.

— Имеются доказательства

причастности вашего сына к смерти Фионы Дженнер, — вступила в беседу Джинни Холдинг. — И он признался.

Ей ответил презрительный взгляд.

— То есть вы его обманули. Знаю я полицейские фокусы с так называемыми признаниями. Эдмунд невинный мальчик. Любой может заставить его подписать что угодно. Это не считается, сами знаете. Нельзя предъявлять обвинение на основе одного признания. Я спрашивала у адвоката. Он говорит, что надо еще доказать.

— Однако мальчик не совсем невинный, правда? — указала Джинни. — В юности отбывал срок в исправительном заведении для несовершеннолетних за неоднократные ограбления и кражу вещей из частных автомобилей.

Впалые щеки женщины вспыхнули, она злобно глянула на сержанта.

— Он попал в дурную компанию. Не понимал, что делает. Говорю вам, мой Эдмунд хороший невинный мальчик, которого легко сбить с пути.

Беседа быстро сворачивала в пустоту, часы тикали. Смотрительница скоро вернется проверить, не огорчилась ли Дороти. Огорчилась? Как бы не так! Старая карга упорно сопротивляется. «Если позволить, — думала Джесс, — сделает из нас рубленую котлету». Мясо. Кровь. Опять. Образ вампира маячит в сознании и не уходит.

— Миссис Притчард, — отчеканила она, — мы пришли поговорить не о Фионе Дженнер. Мы пришли поговорить о случившемся двадцать пять лет назад. Помните смерть Фреды Кемп?

Темные глазки сморгнули.

— Конечно, помню. Я работала на мисс Кемп. Славная старушка. Элисон ее племянница. Обводила мисс Кемп вокруг пальца. Приезжала такая ласковая, любящая… — Миссис Притчард пропищала младенческим голоском: — «Ох, тетушка Фреда, как я рада вас видеть!»… — И снова заговорила нормально. — А через час уже деньги клянчила. Смотреть было тошно.

— Вы носили в то время фамилию Тревис? — уточнила Джинни.

Миссис Притчард еще раз на нее взглянула, осмотрев на сей раз с головы до ног, надула губы и кивнула:

— Да. Молодой вышла замуж. Ничего еще не понимала. В Роне Тревисе никакого добра не было. Не работал. Все деньги, что были в кармане, в пивной спускал. В конце концов уехал. Сказал, работы не найдешь в Корнуолле, поедет искать в другом месте. В Тонтоне. Уехал, больше я его не видела. Да и не ждала. Скатертью дорожка, я бы сказала. Но он бросил меня с ребенком без средств к существованию. Типично. — Она подалась вперед с горящими глазами. — У меня была тяжелая жизнь. Вы, современные женщины, даже не представляете.

— И среди современных женщин встречаются матери-одиночки… — опрометчиво заметила Джинни.

Договорить ей не удалось.

— Половина идет на это сознательно! У меня выбора не было. Мне пришлось мыть полы и ухаживать за людьми. У вас, девчонок, хорошая работа, машины, деньги в карманах, отдых за границей, дансинги по ночам… Что вы понимаете? Я никогда не имела ничего подобного!

— Помните день смерти мисс Кемп? — громко спросила Джесс, положив конец тираде.

— Помню. — Миссис Притчард еще раз сморгнула, в тоне впервые послышалась опасливая нотка. — То есть тогда я ничего не знала. Было воскресенье, по воскресеньям я в коттедж не ходила. У меня

был выходной. Выходной!.. Целый день в своем доме горбатилась, стирала, скребла, начищала, чего на неделе не успевала, работая на чужих. Поэтому руки теперь у меня бесполезные. От тяжелой работы. Так или иначе, в понедельник с утра пошла в коттедж, как обычно. Ни одна дверь не заперта, а мисс Кемп в доме нет. Я подумала, видно, в саду. Пошла, смотрю: она лежит в пруду головой. Сначала подумала, что утонула. Потом полиция говорит, воды в легких не обнаружили. Значит, убийство. Поэтому я им сказала, что знаю убийцу. Элисон там была в воскресенье. Приехала в субботу, я видела. Как обычно, умасливала мисс Кемп. Не могла дождаться, когда запустит руки в теткины денежки. Я сказала тому полицейскому…

— Мистеру Барнс-Уэйкфилду? — подсказала Джинни.

— Именно. Говорю, что не стоит смотреть дальше мисс Харрис. — Миссис Притчард удовлетворенно кивнула и откинулась на спинку кресла.

— Однако, — спокойно сказала Джесс, — на самом деле все было иначе, правда? По словам Эдмунда.

Темные глаза сверкнули.

— Эдмунду было тогда десять лет! Что он может знать? Что вы заставили его сказать? Облапошили моего сына! Заставили наболтать чепуху!

— Эдмунд рассказал, что мисс Кемп застала его в коттедже после отъезда Элисон. Он искал деньги.

— Неправда! — Голос раскатился по комнате, лицо перекосилось от ярости. — Гнусная ложь!

— Он испугался, ударил ее пресс-папье. Потом привел вас, и это была ваша идея столкнуть мисс Кемп в водоем, чтобы было похоже на несчастный случай.

Миссис Притчард вновь рванулась вперед. Шишковатые пальцы скрючились, зеленый джемпер заколыхался от бурных эмоций. Красные впалые губы беззвучно шевелились, потом из них хлынул поток слов:

— Ложь… ложь… сплошное вранье! Какой негодяй это может сказать? Элисон убила тетку. Элисон!

— Судья и присяжные оправдали ее.

— Тьфу! — Миссис Притчард плюнула. Плевок незначительный, из угла губ, но тонкая дуга жидкости взмыла в воздух и капнула на ковер. В Джесс и в Джинни Холдинг и раньше плевали пьяницы и молокососы, но здесь, в цветочной комнате, это было вдвойне оскорбительно.

Если миссис Притчард сообразила, что возмутила своих собеседниц, то виду не подала, продолжая тираду:

— Тех присяжных она одурачила. Как обычно, прикинулась белой, пушистой, масло во рту не тает. Прелестная юная девушка, все ее обижают… Они и купились. Точно так, как мисс Кемп. Только я никогда, никогда!

Оскорбленная плевком Джесс, не в силах скрыть отвращение, резко бросила:

— Вдобавок ваш сын обвиняется в нападении на другую женщину, которую он силой затащил в свой дом и угрожал заточенной отверткой…

— Ложь! Мой Эдмунд ничего такого не делал! Думаете, я не знаю собственного сына?

Женщина уже визжала, корчась всем телом от злости. Красный рот кривился самым причудливым образом, темные глаза источали безумную ненависть.

— Я все про вас знаю, девчонки! Вы труда и горя никогда не знали! Вечно стараетесь навредить мужчинам вроде Эдмунда. И Элисон, хитрая сучка, и Фиона, про которую вы говорите! Кем бы она ни была, мой Эдмунд нисколько не виноват в том, что с ней случилось. Если ее кто-то убил, что с того? Может, другая испорченная девчонка прикончила. Кругом ложь, обман, хитрость… Вы себя называете полицейскими, должны знать, кто прав, кто виноват, а нарочно все выворачиваете наизнанку, чтоб поймать в западню невиновного, делая свое дьявольское дело… Знаю вас!..