Дорога к Зверю
Шрифт:
Дарен заранее подозревал, что успех опыта настроит против него еще больше жителей. Ведь цель опыта вовсе не та, о которой мечтают они. Но и отказываться от своей мечты ради них не собирался. Да и ничего запретно делать он не будет. Всего лишь вернет себе-то, что потерял до рождения. И коли для этого придется привлечь одну наивную хуторянку, тем хуже для нее.
Грес, наконец, закончил опутывать сад сетью заклинаний, древних как сам Зверь, и обратил взгляд на ученика.
– Последние мозги выкинул, – ворчливо произнес он, разгибаясь. – Таяну прогнал! Чем думал?
– Она
– Твои планы отнимают слишком много ума, которого у тебя, и без того, недостаток. Пригрел бы Таяну. Может и не вышло бы чего.
– Отчего же недостаток? Я выполняю волю Зверя. Чего не вышло? – намек Грес он не понял.
– Ты выполняешь свою прихоть, что не стоит и гроша. И Зверь это знает. Смотри, он не простит. А Таяна злопамятна и сильна. Тебе сейчас не нужен такой враг. Слишком много сил тратишь, – наставник явно силился подсказать и не проболтаться. Вот только Дарен всегда неважно разгадывал шарады.
– Я сильнее Таяны. А ходу туда, где я теперь бываю чаще, чем здесь, ей нет. Неужто Зверь может отправить меня сюда дважды?
Грес качнул головой, прекращая попытку подсказать, но все же добавил:
– Отправила тебя сюда твоя мать. Зверь тут не причем. А он может вовсе развеять тебя. Хотя бы, за болтливость, – нервозность наставника бросалась в глаза, вот только причина неясна. Старого чародея очень сложно взволновать. Еще сложнее разозлить. А его ученику удалось и то, и другое.
– Кровавая рубашка – прямой путь сюда. Ты это знаешь! – с нажимом произнес Дарен, перебирая в уме причины ярости Греса.
– Тебе она для другого была дадена. Да шаман все напортил. Все дороги смешал. Ирод! – фыркнул наставник и уже спокойнее посоветовал, глядя в глаза: – Ты ступил на скользкий путь. Тут даже поддержка Зверя может не помочь. Выправить дорогу дано не каждому. – И внезапно гаркнул: – Осторожнее, безголовый. Учишь вас, учишь. А итог один! – и пошел прочь, крупинками растворяясь в воздухе.
Дарен постоял, глядя ему вслед, пожал плечами и пошагал домой. Настроение испорчено. А тут и в хорошем настроении делать нечего.
Гуторенки
Дарен появился лишь через клок шерсти да так поздно, что Нюра уже и не ждала. Она ужом вилась у окна, затянутого бычьим пузырем, и работала из рук вон плохо. То и дело выбегала во двор, чтобы проверить очередной похожий силуэт и, разочарованно вздохнув, вернуться назад.
– А ты все своего бесноватого ждешь, – прозорливо заметила мать, хлопоча у печки. – А он уже и тю-тю. Но ты жди-жди. Больше ничего не остается.
– Чёй-то тю-тю? – вскинулась дочь, в который раз вернувшись со двора.
– Как чёй? Пузо надул и того.
– Какое пузо, маманя? Мы же только за руки и держались. Неужто с того пузо бывает.
– Ой, не бреши, – отмахнулась Горяна, вытаскивая из печи пироги. Глянула в окно, всматриваясь у мутную фигуру вдали. – Кажись твой идет.
– Да не можа того быть?! – Нюра сорвалась с лавки, метнулась к двери. – И правда идет. Ну я побегла, мамань.
– Ох, надует. Как есть надует, – проворчала
Нюра выскочила за порог и поскакала навстречу, дивясь как мать сумела его узнать. Даже с улицы лица не разглядеть, и лишь по высокой ладной фигуре можно догадаться – это он. Конечно, и на хуторе водились крепкие мужчины, но безбородых – ни одного. Да и пригожие наряды они носили редко, обходясь серыми рубахами. А у Дарена, что ни клок, то праздник. И где столько красоты берет?!
На середине пути лютая сбавила шаг, восстанавливая сбившееся дыхание. И вовсе ни к нему она бежит. Да и не бежит вовсе – гуляет. Работа окончена, вот и вышла прохладиться. Себя показать. На хуторе-то свободных волков полным-полно.
Дарен заметил мчащуюся фигурку издали. Сцедил улыбку в кулак, возвращая лицу серьезное выражение, и сбавил шаг, давая лютой отдохнуть. Он старательно любовался виднеющимся лесом, пока не поравнялся с ней. Резко обернулся и картинно воскликнул:
– Нюра? Какая встреча! А я изобретаю как тебя из дома выманить.
– Прогуливаюсь, – небрежно обронила Нюра, сияя как начищенный котел.
– Реку покажешь?
Ничем не примечательная лужица, что протекала между двумя хуторами, его интересовала постольку-поскольку. Виды он видал и получше. Пологий берег, усыпанный мелкой галькой, вел прямиком к воде, в которой плескалась местная детвора. Не самое романтичное место. Но если пройти чуть дальше вдоль берега, можно выйти в пролесок, спрятанный за частокол деревьев. Гуляющих тут нет вовсе. Оно и понятно. У хуторян это место пользуется дурной славой. Чуть дальше расположился погост – оплот хуторских страшилок.
– А как же речка? – Нюра неприязненно огляделась.
Траву для помощника шамана Жалюты она собирала тут частенько, но так и не смогла привыкнуть к тишине и покою. Потому шла, громко топая и горланя песни, производя при этом столько шума, что страх отступал.
– На речке весь хутор собрался. Ни вода, а сплошной щелок, – Дарен нацепил виноватую улыбку и самый трогательный взгляд из богатого арсенала уловок. – Никого уединения. Я и не ожидал.
Нюра потупилась и приободрилась. Про уединение она как-то не подумала. Ей, когда Дарен рядом, остальные не слышны и не видны. Есть ли, нету ли – не все ли равно, когда он здесь. Виднеющиеся погосты в форме звериных морд неожиданно показались ей трогательно-милыми. А тишина – ужасно романтичной. Самое время для поцелуев. Лютая прикусила губу, чтобы придать яркости, перебросила косы за спину.
Дарен же осматривался по сторонам, точно чего-то искал. Приготовлений спутницы он не заметил, занятый разглядыванием местности. То, что он искал, обычно появлялась само. То ли откликаясь на его зов, то ли повинуясь воле Зверя. Впрочем, откуда Зверю знать когда и что ему надо. Иногда луноградцу казалось, что это подсобляет маменька, чей погост туточки. Ведь всем известно, что рядом с тем местом, где тело нашло покой, ушедший наиболее силен. И коли хочешь испросить ответа, то лучшего места, чем погост, для вопросов не найти. Правда, прочесть знаки дано не каждому. И владеют сей мудростью лишь шаманы да… чародеи.