Дорога-Мандала
Шрифт:
— Я иду с ними.
— Что? — воскликнул Асафуми.
— Наверное, война ещё не закончилась. В такие времена безопаснее держаться вместе с людьми.
— Но у них с головой не всё в порядке! — тут же ответил Асафуми. — Ведь не может же быть, чтобы в Тояме совсем не осталось людей!
— Хиросима и Нагасаки тоже исчезли во мгновение ока. Может, на Тояму сбросили новую бомбу.
Асафуми отступил в страхе и тут же замотал головой:
— Я не поверю, пока не увижу собственными глазами.
— Да тебя могут убить, прежде чем ты сам увидишь
— Я возвращаюсь, — упрямо сказал Асафуми.
Решив, что бесполезно разговаривать с этим юным упрямцем, Рэнтаро, взяв в руки палку, направился вслед за процессией.
— Дедушка! — закричал Асафуми.
Рэнтаро недовольно обернулся:
— Я не так стар!
«Неужели этот молодой человек и впрямь считает меня упрямым стариком?» — удивился Рэнтаро и зашагал дальше.
Асафуми, неожиданно назвавший Рэнтаро дедушкой, растерялся и стоял как вкопанный.
«Дедушка, не бросай меня!» — возможно, крикнул бы он, будь он напуган чуточку сильнее. Но он удержался.
Раздираемый сомнениями Асафуми провожал взглядом быстро нагонявшего процессию Рэнтаро. В одиночку идти по этой опасной дороге и впрямь было не лучшей идеей. Но всё равно возвращаться той же дорогой вместе с процессией ему не хотелось.
Асафуми хотел поскорее вернуться домой. Если бы эта дорога вела к дому… Но что ему делать, если сказанное этими людьми — правда, и от города ничего не осталось? Несомненно, происходили странные вещи — эта странная перемена климата и появление покойного деда. Наверное, ещё нелепее было ожидать, что город Тояма ничуть не изменится. Разрывавшийся между желанием присоединиться к шествию и желанием вернуться в город Асафуми не мог двинуться с места.
— Пойдём!
Асафуми оглянулся. В зарослях на другой стороне дороги стояла девочка с двуглавой собакой.
— Ты… — изумился Асафуми.
Девочка улыбнулась:
— Ты ведь идёшь в город?
Асафуми неуверенно кивнул.
— Я тоже. Хотела бы разок взглянуть на него.
Девочка вышла на дорогу. Двуглавая собака, вывалив языки и тяжело дыша, следовала за ней.
— Ты не видела города?
Девочка отрицательно покачала головой. Затем, крикнув собаке: «Кэка, пошли!», она уверенно зашагала вперёд.
— Но разве ты пришла не оттуда?
С одной стороны, Асафуми почувствовал облегчение оттого, что у него появился попутчик, с другой, ему было совестно.
— Так-то оно так. Но ведь мы с бабушкой ходим по Дороге-Мандала только туда и обратно.
— Значит, это всё-таки Дорога-Мандала? — облегчённо воскликнул Асафуми.
Девочка легко прибавила шаг, явно в недоумении от столь странного вопроса.
— Но какой смысл ходить туда и обратно по Дороге-Мандала?
— Мы водим людей на поклонение Якуси. За тем и ходим.
— Вместе с бабушкой?
— Да, — ответила девочка.
Похоже, Асафуми надоел ей своими вопросами, и она слегка насупилась. Но Асафуми не желал прекращать расспросы. Он испытывал острое недовольство неясностью своего положения и жаждал прояснить ситуацию.
— А
— Не будет. Всё равно мы ещё встретимся на Дороге-Мандала.
— Но почему вы с бабушкой водите людей на поклонение к Якуси?
— Этого я не знаю.
На лице девочки промелькнуло раздражение, а потом выражение её лица стало таким же свирепым, как у встреченных давеча дикарей. Асафуми отступил и смолк.
Из разговора с паломниками ясно, что они сами ничего не понимают. Асафуми молча шёл следом за двуглавой собакой и девочкой, похоже, знавшей дорогу. Кэка, помахивая хвостом, бежал впереди — видимо, путь и ему был хорошо знаком. Девочка, словно позабыв о шедшем рядом с ней Асафуми, стала напевать себе под нос: «Ффу-ун, фу-фу-фу-фун». Взгляд её стал отсутствующим, полные губы будто надували мыльный пузырь. Асафуми вспомнил Саю. Сая тоже напевала что-то себе под нос.
— Как тебя зовут? — тут же снова спросил Асафуми.
На этот раз девочка не выказала недовольства. Блеснув чёрными глазами, она ответила нараспев:
— Кэ-сум-ба.
32
Небо затянули перистые облака. При въезде на лесную дорогу Михару пробормотала с переднего сиденья: «Не было бы дождя». Отец Михару, Ёситака, сидевший за рулём, ответил: «Ну, до вечера погода не переменится» и, повернув руль, въехал на лесную дорогу.
Это было утром, спустя четыре дня после того, как Асафуми отправился по Дороге-Мандала. Сидзуке, устроившейся на заднем сиденье машины семейства Ясуда, хотелось сегодня же узнать, что случилось с Асафуми.
Вчера вечером ей позвонила Михару. Беспокоясь из-за отсутствия вестей об Асафуми, она попросила отца съездить проверить, что случилось. Вечером отец перезвонил и сообщил, что нашёл оставленную на обочине лесной дороги машину, видимо, принадлежавшую Асафуми. Чтобы убедиться, что это и впрямь его машина, Михару взяла выходной и отвезла Сидзуку к своим родителям.
Из-за тумана на лесной дороге царил полумрак. Сидзука с беспокойством вглядывалась в похожие на тоннель своды Дороги-Мандала. Чаща кипарисовиков вскоре сменилась смешанным лесом. Когда они проезжали крутой поворот, справа на обочине показался голубой «фольксваген». Ёситака остановился.
Сидзука вышла первой. Она узнала машину мужа, как только увидела болтавшийся спереди брелок в виде зайца. Они купили его в небольшом магазинчике, гуляя в центре Иокогамы. На приборной доске лежали даже очки, которые Асафуми надевал за рулём.
— Это его машина, — объявила Сидзука сдавленным голосом.
Проверив двери и багажник, Михару сообщила, что они заперты на ключ.
— Заднее колесо угодило в яму, похоже, он застрял. Видно, он забрал ключ и отправился за помощью, — сказал Ёситака, обойдя машину кругом. Он был одет в джемпер цвета хаки, подпоясан полотенцем. Двигался по-юношески легко — в свободное от крестьянской работы время он водил людей в горы Татэяма.