Дорога на Ксанаду
Шрифт:
Лишь только девушка пригласила меня пойти вместе в ее холостяцкую квартиру, я почувствовал, как две маленькие змейки — я называл их «страх» и «вожделение» — поднимаются вверх по моим ногам. Я даже помню момент, когда они превратились в ядовитых кобр.
Она закрыла за нами дверь, повесила мой платок на батарею и тут же сбросила с себя дизайнерские шмотки (разумеется, не ради меня, своего новоиспеченного любовника). У себя дома она просто не могла ни говорить, ни смеяться, ни тем более спать, не натянув перед этим пижаму дедушки. И когда впоследствии она ходила передо мной, закутанная в ночное одеяние в серую полоску своего любимого покойника, мне казалось, будто ее дед и мне что-то завещал. Очки, через которые я видел ее лучше, чем через тусклые линзы моего вожделения. И
6
«Би Джис» — всемирно популярная австралийская поп-группа (осн. в 1967 году).
7
Джимми Хендрикс (1942–1970) — американский рок-музыкант, экспрессивный солист.
8
Рей Дэвис — (1944) основатель популярной рок-н-ролльной группы «Kinks».
В конце концов она нашла себе студента с накачанным прессом — казалось, ее судьба могла состоять из сплошных клише и плоских шуток, — фанатично преданного легкой атлетике. Если мне не изменяет память, он был бегуном на средние дистанции.
В ту берлинскую ночь (где-то через неделю после того как она заявила мне, что уходит к этому типу с рельфными кубиками на животе) именно для нее я нацарапал на обратной стороне открытки с видами озера Ваннзее строки из «Поэмы о старом моряке»:
Alone, alone, all, all alone, Alone on a wide wide sea! And never a saint took pity on My soul in agony. Allein, allein, ganz, ganz allein, Allein auf einem weiten, weiten Meer! Und kein einziges Heiliger erbarmte sich Meiner Seele in ihrer Qual. [9]Нетленные строки великой поэзии своим трогательным действием призваны были выманить мою возлюбленную из преисподней на свет божий. Когда я писал эти строки, мне казалось, сам Орфей водит моей рукой. И если они не тронут ее душу, значит, ничто и никто больше не сможет этого сделать.
9
А если все-таки тронут, тогда я должен быть там, рядом с ней.
Так же быстро, как и неделю назад, когда я принял решение оставить позади свою субъективную трагедию и позволить истории рассмотреть ее объективно, я отважился снова вернуться к месту действия любовной драмы. С политической точки зрения мое пребывание в Берлине явилось достаточным для того, чтобы сказать всем, кто этого хотел, что я здесь был.
Открытка с видом Берлина, посланная сейчас, только продлила бы срок моей робкой надежды. Поэтому, не долго думая, я взял любовное заклинание с собой в Вену и опустил его в ящик непосредственно в районе проживания моей пассии.
Последующие дни, за редким исключением, я провел у телефона. Всех звонивших я посылал куда подальше.
Каждый утренний поход
Непреодолимые чары великих произведений: я не мог перестать верить. Видно, моя Эвридика оглохла. Или переехала.
В любом случае больше я никогда не слышал о ней.
5
За секундами радости последовал ужас: корабль-призрак двигался вперед без ветра и течения. На западе море напоминало пламя. Солнце уже лежало на поверхности, когда перед ним возник образ. И оно сразу же стало полосатым, словно смотрело своим широким огненным лицом сквозь тюремную решетку. Это был корабль. Паруса его, казалось, были сотканы из паутины. На палубе корабля-скелета находились всего две фигуры: Смерть и женщина с красными губами, золотистыми локонами и прокаженным лицом — Жизнь в Смерти. Она была ночным кошмаром, заставлявшим человеческую кровь застывать в жилах, жизнью после смерти.
Смерть и Жизнь в Смерти начали ужасную игру: они бросали кости и играли на членов команды. Когда кости упали, Жизнь в Смерти свистнула три раза: она выиграла моряка.
Солнце ушло за горизонт, на небе появились звезды. Сумерек не было — в одну секунду стало темно. Корабль-призрак испарился.
Моряки вслушивались в ночь. И страх, как из чаши, пил их кровь. Лицо штурмана стало белым и светилось от света его лампы. С паруса капала роса, а на востоке взошел месяц с маленькой тусклой звездочкой снизу.
Без единого звука, в свете месяца, за которым покорно следовала звезда, члены команды один за другим поворачивали к моряку искаженные болью лица. И прежде чем рухнуть один за другим на палубу в бездыханную кучу, взглядом проклинали моряка. Все двести человек. Души покидали их тела, и каждая свистела над моряком, словно стрела его арбалета.
Моряк остался на корабле один в бескрайнем океане. По клейкой поверхности океана ползли слизистые твари, а на палубе лежали тела матросов. Холодный пот стекал с их конечностей, но они не разлагались. Неотступно смотрели они на моряка тем проклинающим взглядом, что бросили на него в смертный час.
Путешествующий месяц взошел на небо, сопровождаемый одной или двумя звездами. Его лучи играли в прохладном океане и расходились по поверхности, как апрельский иней. Но там, где корабль бросал свою могущественную тень, заколдованная вода оставалась ужасающе красной.
Моряк следил за морскими тварями по ту сторону тени. Они плавно двигались в потоках сияющего белого цвета и, приподнимаясь, сбрасывали с себя белые хлопья таинственного света. В тени корабля моряк мог видеть роскошные цвета извивавшихся под ним змей: голубые, искрящиеся зеленые и бархатисто-черные. И каждое их движение становилось вспышкой золотого огня.
Потрясенный красотой этих созданий, моряк начал восхвалять их — в тот же момент чары разрушились и альбатрос, словно свинцовый, упал с его шеи и ушел под воду.
Моряк уснул крепким сном и видел, как бесполезные бочки, валявшиеся на палубе, наполнялись водой. Как только он проснулся — пошел дождь. Во сне он наконец-то смог вдоволь напиться, и сейчас его тело все еще впитывало влагу.
Внезапно в небе разразилась жизнь. Сотни вспышек закружились в потоках штормового ветра, и среди них танцевали бледные звезды. Из одного-единственного черного облака полился дождь. Молнии падали вниз, подобно потокам воды, сходящей со скалы. Из-за облака выглядывал месяц.
Между ударами молний слышались стоны умерших. Они шевелились, поднимались, но так и не произнесли ни слова. Рулевой повел корабль, мертвые члены команды взялись за свою работу, и их конечности шевелились, как безжизненные инструменты. Всю ночь они работали не покладая рук и лишь на рассвете остановились. Из их ртов доносились великолепные звуки, которые, обогнув мачту, улетали прочь к солнцу. Оркестр птичьих голосов наполнил воздух, а к полудню зашелестели паруса. Медленно корабль тронулся в путь, хотя не было ни одного дуновения ветра. Дух из страны снега и тумана, сидевший под килем на расстоянии девяти сажень, посылал корабль вперед.