Дорога на Выселки

Сметанин Владимир

– Даже и не знаю, дядя Сергей. Но если ты считаешь, что обстоятельства требуют, я поеду. Как автобусы – на ближайший не опоздаю?

– Последний идет в шесть часов, а вот где-то через полчаса – предпоследний. Лучше на него успеть, а то темновато будет в лесу.

– О-кей, то есть буду успевать. Телефон там можно заряжать?

– Да, конечно. Звони, если что. А я, вскорости, думаю, появлюсь. Я сейчас Филипповичу позвоню, скажу, чтобы тебя встретил, ввел в курс.

– Тогда я пакуюсь и айда! Привет Надежде Ивановне!

Очень скоро Андрей, обремененный внезапно свалившейся охапкой привходящих обстоятельств, взял старт. И вот теперь он пробирался по этой самой тропе, которой следовало вывести его к Выселкам. Дожди, о чем упоминал дядька, пролились тут, действительно щедрые: там, где тропинка выбиралась из травы, под ногами

проседала почва, а местами даже хлюпала жидкая грязь. В тени деревьев и густого кустарника просыхала земля неторопливо. Пелена жидких облаков затягивала небо, и сумерки вытесняли из лесу свет с каждой минутой. Все назойливей звенели комары, и явственно стала ощущаться прохлада. Андрей ускорил шаг и скоро вышел на небольшую поляну, сплошь покрытую маслятами. Лоснящиеся шляпки обещали замечательное блюдо, но собирать их было не во что, да он и слабо представлял, как их варить-жарить, а потому не стал тут задерживаться. Надо было поспешать, потому что неизвестно, сколько еще предстояло пройти. Дядька говорил час… или он говорил – полтора? То есть выходило – прогулка по лесному свежему воздуху ожидалась продолжительной. Свежести, и в самом деле, хватало, даже с избытком, а со временем что-то не ладилось: Андрей шел уже около часу, а никаких признаков деревни не наблюдалось. И угораздило же родственника забраться в такие дебри! Он мог бы огородиться и в своем поселке зеленой изгородью, через которую не пробивались бы ни пыль, ни звуки уличной суеты, поливал бы ее, холил и лелеял, а в свободное время разводил огурцы. Чем не тайга? Ну, правда, с рыбалкой было бы туговато. Но на крайний случай раз-другой в неделю можно бы и заглянуть на ближайшее озеро, поймать пару ершей. Главное же – не валовой улов, а процесс.

Размышления эти прервались из-за корня сосны, прятавшегося среди травы, о который запнулся путник и едва удержался на ногах.

А, чтоб вас! – абстрактно выругался он и умерил ход, приглядываясь к тропинке, которая таяла в сумерках. Путь преградил негромко журчащий ручей, неширокий, но имеющий порядочную глубину, как определил Андрей по кустам тальника, затопленного потоком. Крутые берега оврага мешали ему раздаться вширь; недостаток простора компенсировался скоростью течения.

– Да, если это тот ручей, без вездехода на переезде делать нечего! – вслух заметил экономист и прикинул, сможет ли он преодолеть преграду по двум жердочкам, одна из которых казалась совсем ненадежной. Однако, памятуя, что живота у него нет и рост вполне умеренный, решительно ступил на переправу и вполне успешно преодолел ее.

Постепенно умолкал щебет птиц, и почти перестали шелестеть листья деревьев под слабеющим ветром. Неожиданно странный, утробный звук заставил Корнева вздрогнуть: казалось, он вырвался из горла какой-то доисторической твари. И хотя мощность его была невелика, путнику стало не по себе. Он снял рюкзак, где имелись три чебурека и бутылка пива, простыня, полотенце, мыло со щеткой; среди прочего отыскал складной нож и положил его в карман. Словно подтверждая, что так поступил он не напрасно, рев повторился, теперь уже более громкий и, как показалось Корневу, более близкий.

– Ни фига себе! – вполголоса выругался Корнев и подумал, что, может быть, стоит вырезать хороший кол, но тут же отказался от этой мысли: пока он изготовит копье, совсем стемнеет, а он не кот, чтоб видеть в темноте. И устремился вперед, презирая корни и склизкую глину под ногами, лишь беспрестанно крутил головой и напряженно прислушивался. Неожиданно густая поросль кустов и молодых сосенок расступилась, и в открывшемся проране возникли недальние строения. Облегченно вздохнув, он поспешил к ним, напоследок оглянувшись и не найдя ничего опасного для себя. Без сомнения, впереди были Выселки.

Андрей перешел на привычный, размеренный шаг, чтобы отдышаться, одновременно разглядывая представший перед ним населенный пункт. А вот, кажется, и нужный ему дом, среди десятка раскиданных там и сям жилищ выделяющийся сравнительно свежей отделкой. Тогда, стало быть, где-то поблизости должен бы обретаться и обещанный Филиппович. Но сначала надо войти. Неожиданно боковым зрением Андрей заметил в потемках какое-то движение. Приглядевшись, различил на крыше одного из домов человека в майке и трусах. Человек неспешно проследовал по коньку крыши в один конец, постоял, будто в раздумье, и прогулялся обратно. Затем он опять же не торопясь, спустился по скату крыши на сени, оглядел горизонт

и начал спускаться на землю, используя в качестве лестницы забор, примыкающий к сеням. Открыв рот, Корнев наблюдал за этими странными цирковыми номерами и, когда человек исчез из поля зрения, еще минуту-другую стоял неподвижно, ожидая продолжения удивительного зрелища. Но больше ничего не произошло, и глубоко задумавшийся наблюдатель двинулся в дом, откинув на двери сеней с пробоя планку без замка. Он снял рюкзак и, найдя чебурек, отломил половину, с которой наперевес шагнул в отворенную калитку, под гавканье небольшой собачонки.

– Булька! – строго проговорил он и бросил угощение ей под нос. Она понюхала кулинарное изделие, вильнула хвостом и подбежала к дарителю, гремя игрушечной цепью. Обнюхав гостя, вернулась к чебуреку и в мгновение ока проглотила его.

– Пока что хватит! – назидательно сказал Корнев и проследовал в дом, озираясь и придерживая карман с затаившимся в нем ножом. Но все крыши были пустынны.

Запустения же в его доме не чувствовалось – хозяин только день недавно покинул жилище, да к тому же в нем обитал кот, который теперь выглянул из-под стола и принял бойцовскую стойку. Его вошедший разглядел уже при электрическом свете, нащупав у двери выключатель. Пришлось снова снимать рюкзак. На этот раз Андрей отломил небольшой кусок уполовиненного чебурека и положил под стол. После чего, почувствовав, что и сам оголодал, открыл бутылку «Балтики» и, усевшись на табуретку посреди кухни, выпил ее, закусывая чебуреком. Покончив с этим, он переместился в кресло в гостиной, откинувшись на спинку и дав отдых непривычным к суровому бездорожью ногам. Через четверть часа в дверь постучали. «Видно, Филиппыч», – догадался Андрей, втайне опасаясь, не верхолаз ли это, и громко сказал «Да, да!». После чего на пороге возник человек – старик лет 70, едва ли меньше, как определил исполняющий обязанности хозяина.

– А я смотрю – свет зажегся в окне, ну, думаю, зайду, – сообщил гость и добавил:

– Здравствуй! Степаныч говорил, что ты приедешь, – он протянул руку.

– Здравствуйте! – ответил Андрей, пожимая ее. – Присаживайтесь, – и пододвинул стул.

– А тут-то, наверное, шел по тропе?

– По тропе.

– Ну да. Дорогу-то затопило. Ты уже осмотрелся тут? Освоился?

– Пока в процессе. Но кажется, внутри все в порядке, вот снаружи…

Глава 2. Дикий бык, прогулки под луной и неприятие туризма

Гена Лузин в Выселках родился, тут же и вырос, отсюда уходил на службу в армию, где заработал легкое расстройство нервной системы, поскольку ему еженощно снились Выселки, река Слоть с двумя протоками, озера, лес и даже редко просыхающая дорога к селу. После он еще некоторое время учился на мастера декоративных изделий – исключительно по наущению и под давлением родителей. Поскольку ни на что иное не соглашался, ввиду продолжительности учебы, но даже и училище не смог выдержать до конца и бежал в свои Выселки. К большому, надо сказать, сожалению мастеров производственного обучения. Потому что руки у него были на своем месте, да и с фантазией проблем не имелось. Полученные навыки использовал он для заработка на хлеб насущный, занимаясь долгой зимой работой по дереву. Но настоящим делом своим считал заботы по добыче местных деликатесов, в первую очередь, ценной рыбы. Имелось у него также и ружье – старый отцовский ИЖ 16 калибра, безотказный и не громоздкий инструмент без всякой оптики и многозарядного магазина. Когда, ввиду отсутствия достаточного комфорта, а больше из-за необходимости медицинского сопровождения родители перебрались к дочери – сестре Геннадия – в город, ни ружье, ни сети и вентеря брать они туда не стали, оставив все добытчику. Мало того, в дополнение к имеющимся холодильнику и морозильному ларю купили еще одну морозильную камеру. Поскольку сын обещал поддерживать их и сестру в продовольственном плане на все сто, исключая только хлеб, соль и сахар. А он слово всегда держал, упертый парень!

В пору ремесленной учебы познакомился Гена с Лизой – девушкой, приятной во всех отношениях. Хорошо, что дело не успело зайти слишком далеко, иначе он, пожалуй, и не вырвался бы в свои незабвенные Выселки. А может плохо – что не зашло. Но связь они поддерживали, во всяком случае, телефонную. И, что совсем уж потешно – перезванивались каждый день.

– Хоть бы разок показала ты этого своего звонаря, – пеняли родители Елизавете, когда пошло второе полугодие этих перезвонов.

Особенно недоумевал Серов-отец: