Дорога Славы (сборник)
Шрифт:
Мы шли сквозь его поля, миля за милей, богатые, как лучшая пахотная земля Айовы. Зим здесь не бывало. Стар сказала мне, что на них получают 4 урожая в год. Время было уже позднее, и все, что мы видели время от времени — это одинокого работника, не считая повозки, встреченной нами на дороге. Мне показалось, что ее тянут две пары лошадей. Я ошибся — упряжка состояла всего из одной пары, у них было но восемь ног. Вся Невианская долина такая: обыденное смешано с дико необычным. Люди были людьми, собаки собаками — а лошади не были похожи на лошадей. Как Алиса, борющаяся с Фламинго: каждый раз, когда мне казалось, что я одержал
Человек, правивший этими конными сороконожками, уставился на нас во все глаза, но не потому, что мы были одеты не по-ихнему: он был одет, как я. Он уставился на Стар, как сделал бы всякий. Люди, работавшие в полях, были по преимуществу одеты в некое подобие лавы-лавы. Этот костюм, простой кусок ткани, обернутый вокруг тела и перевязанный у талии, служит на Невии эквивалентом комбинезонов или джинсов как для женщин, так и для мужчин; то, во что были одеты мы, приравнивалось к Серому Фланелевому Костюму или стандартной повседневной одежде женщин. Праздничный или официальный костюм — это совсем другое дело.
Вступив в пределы поместья, мы собрали за собой изрядный шлейф детей и собак. Один пацан побежал вперед, и, когда мы подошли к широкой террасе перед главным зданием, милорд Дорал собственной персоной вышел встречать нас из громадных парадных дверей. Я не распознал в нем хозяина поместья; он был одет в один из коротких саронгов, бос и с непокрытой головой. Волосы у него были густые, с сединой, внушительная борода, и по виду он смахивал на американского генерала Гранта.
Стар помахала рукой и закричала:
— Джок! Эй, Джоко! (По-настоящему-то его звали “Джьак”, но мне послышалось “Джок”, Джоком он и остался.)
Дорал воззрился на нас, потом рванулся вперед, как танк:
— Эттибу! Хвала твоим прекрасным голубым глазам! Хвала твоему маленькому упругому заду! Почему ты не дала мне знать? (Мне тут приходится немного приглаживать, потому что невианские выражения не параллельны нашим. Попытайтесь дословно перевести некоторые французские выражения и поймете, что я хочу сказать. Доралец вовсе не был вульгарен; он вежливо, галантно и церемонно поприветствовал старого и глубокоуважаемого Друга).
Он сжал Стар в объятиях, приподнял от земли, поцеловал в обе щеки и в губы, укусил за ухо, потом поставил на землю, обхватив одной рукой поясницу.
— Игры и празднества! Три месяца отдыха! Скачки и схватки каждый день, оргии каждую ночь! Награды сильнейшим, красивейшим, острейшим на язык…
Стар остановила его:
— Милорд Дорал…
— А? И приз всех призов за первого родившегося ребенка…
— Джоко, милый! Я люблю тебя от всего сердца, но завтра нам придется уехать. Все, чего мы просим, — это пожевать какую-нибудь кость и переночевать в углу.
— Чепуха! Вы не сможете так обойтись со мной!
— Ты прекрасно знаешь, что мне придется это сделать.
— К черту политику! Я умру у твоих ножек, Сладкий Пирожок. Сердце старого бедного Джоко не выдержит. Я чувствую, как уже начинается приступ.
Он ощупал грудную клетку.
— Где-то здесь было…
Она ткнула его в живот.
— Жулик старый. Ты помрешь, как жил, и вовсе не от разрыва сердца. Милорд Дорал…
—
— Я привела к вам Героя.
Он захлопал глазами.
— Уж не о Руфо ли вы говорите? Привет, Руфо, старый хорек! Свежие анекдоты найдутся? Давай на кухню и выбери себе, какая побойчее.
— Благодарю вас, милорд Дорал.
Руфо “сделал ножкой”, глубоко поклонившись, и оставил нас. Стар твердо продолжала:
— Если Доральцу будет угодно.
— Я слушаю.
Стар отцепилась от его руки, выпрямилась во весь рост и начала хвалебную песнь:
— От смеющихся Вод Певчих К нам пришел герой отважный. Воина зовут Оскаром. Благороден и красив он, Мудр, силен, неустрашим он. Игли на вопрос поймал он, Парадоксами запутал, Игли рот заткнул он Игли, Самому себе скормил он Злого духа без остатка! Некогда Поющим Водам…Так продолжалось без остановки, без всякой лжи и все же не совсем правдиво — подкрашено, как сообщение чиновника по делам печати. Например, Стар рассказала ему, что я убил 27 Рогатых Призраков, одного из них голыми руками. Я лично столько не припомню, а что касается “голых рук”, это произошло случайно. Я только что проткнул одного из этих паразитов, как к моим ногам свалился другой, которого пихнули сзади. У меня не было времени вытащить саблю, поэтому я наступил ногой на один рог, а левой рукой что было сил дернул за другой, и его голова развалилась, как куриная дужка. Однако я сделал это от отчаяния, а не по собственному выбору.
Стар даже сымпровизировала длинный экскурс в сторону насчет героизма моего, отца и заявила, что мой дед возглавлял атаку на Сан-Хуане, [49] а затем принялась за прадедушек. Когда она рассказывала ему, где я достал свой шрам, идущий от левого глаза до правой челюсти, она точно потеряла всякое чувство меры.
Тут дело вот в чем: Стар порасспросила меня в нашу первую встречу и подстрекала рассказывать ей еще во время нашего долгого вчерашнего похода. Но я не болтал ей той чепухи, которой она пичкала теперь Доральца. Она, должно быть, держала на мне целыми месяцами агентов “Сюрте”, ФРГ и Арчи Гудвина. Она даже назвала команду, против которой мы играли, когда я сломал себе нос, а уж этого я ей точно не говорил.
49
Эпизод гражданской войны в США.
Я торчал там, краснея, пока Доралец оглядывал меня сверху донизу, временами присвистывая и уважительно пофыркивая. Стар кончила свою речь, сказав просто:
— Вот как было.
Он протяжно вздохнул и сказал:
— Можно нам послушать еще разок ту часть насчет Игли?
Стар подчинилась, рассказав все другими словами и более подробно. Доралец слушал, хмуря брови, и одобрительно кивал.
— Решение, достойное Героя, — сказал он. — Значит, он к тому же и математик. Где он обучался?