Дорога в бесконечность
Шрифт:
– О-о!
Воистину, это был настоящий храм. Даже нечто большее, чем просто храм. Сооружение, столь огромное, что не нуждалось в вершине горы, чтобы возноситься в небеса, состояло из трех частей, причем каждая последующая стояла на крыше предыдущей, словно на каменной площади. Наклоненные, подобно срезанным граням подстриженных кустов, стены ярусов были вырезаны из цельного камня, поверхность которого отшлифовали с таким старанием и умением, что она являла собой абсолютно ровную плоскость, так что если бы с верхней части стены кто-то выплеснул воду, ее
Во фронтальной части здания были три лестницы - спереди и по бокам - которые вели по фасаду на поднятый над землей первый ярус сооружения через высокие ворота, поднятые над землей так, что казалось, будто они сами и то, что скрывалось за ними, более не принадлежало земле, являясь частью небесного мира, небесного храма. Такие же боковые лестницы поднимались с первого яруса на второй и со второго на третий. Но не на четвертый, последний. Туда шла только одна лестница - та, что, прямая, как стрела, пронзала все ярусы, один за другим.
Нижняя часть храма, служившая, по всей видимости, его основой и хранившая внутри себя вспомогательные помещения, как и главные врата, была белее мела, точно туманной дымкой или слоем облаков отделяя землю от небес. Затем шел ярус цвета синего, безоблачного неба, и, наконец, последний был чернее ночи, лишенной звезд и луны, черный, загадочный, манивший, как сама бездна.
Мати стояла как раз у начала центральной лестницы. Ее взгляд, независимо от ее воли, стал подниматься по ступенькам все выше и выше, пока у нее не закружилась голова.
– Ой-ой!
– прошептала она и поспешно зажмурила глаза, почувствовав, что начинает шататься.
– Что с тобой? Тебе плохо?
– донесся до нее откуда-то издалека озабоченный голос служителя.
– Н-ет, - неуверенно ответила она. Но прошло несколько мгновений и Мати, вновь ощутив под своими ногами твердь мощеной камнями площади, начала понемногу приходить в себя.
– Все... все в порядке.
– Захватывающее зрелище, верно?
– Очень захватывающее, - по ней - даже слишком.
– Подожди, это еще что, а вот когда поднимешься на самый верх... Обычно четвертый храм открыт только для служителей, но, думаю, для тебя можно сделать исключение.
– Почему это?
– нахмурилась Мати. Ей не понравились эти слова, как и то, каким голосом они произносились - невинным и обыденным. Будто речь шла о чем-то простом, само собой очевидном, и вообще...
– Тебе ведь хочется.
– Харрад, ты же понимаешь, что это - не та мечта, ради исполнения которой я вошла в Курунф.
– О, прекрасно понимаю! Что бы я ни делал, какие красоты и чудеса ни раскрывал перед твоим взглядом, ты упрямо держишься за это свое желание. Совершенно глупое и бесполезное.
– Как ты можешь судить, - не сдержавшись, вскричала девушка, - не зная...
– Знаю, девочка, знаю, - с грустью глядя на нее, произнес служитель, - ты хочешь уничтожить Курунф.
Услышав это, Мати застыла с открытым ртом. Она набрала полную грудь воздуха, а потом вдруг поняла,
– Успокойся. Я и не ждал от тебя ничего другого. Право же, я был бы даже разочарован, если бы все было иначе. Ты - удивительное создание. Прошла через столько соблазнов... Но с другой стороны - ты столь же поразительно прогнозируема. Не нужно уметь читать мысли, чтобы знать, о чем ты думаешь, не нужно обладать даром предвидения, чтобы понять, что ты собираешься сделать в следующий миг, знать, что произойдет в конце этой вечности...
– И что же?
– Мати сама не заметила, как к ней вернулась способность дышать. Или же, может быть, она просто научилась обходиться без воздуха.
– В конце концов, ты откажется от своей безумной идеи. Потому что поймешь, что это никому не нужно, что этим ты никого не спасешь, наоборот, уничтожишь тех, кто был тебе дорог.
– Нет!
– упрямо сжав губы, замотала головой девушка.
– Нет! Нет! Нет!
– казалось, она повторяла это вновь и вновь с единственной целью - чтобы не слышать слов чужака, не задумываться над ними, забыть...
– Так или иначе, - как ни в чем не бывало, продолжал Харрад, - тебе придется подняться в храм. Хочешь ты этого или нет. Хотя я и уверен, что хочешь, может быть, даже больше, чем чего бы то ни было другого... Не спорь со мной, девочка, я же сказал - так или иначе. Такова твоя судьба.
– У меня еще нет судьбы, - пристально глядя ему прямо в глаза, тихо промолвила Мати, - я еще не прошла испытание!
– Вот как?
– чуть приподняв бровь, спросил он, а потом с самым безмятежным видом продолжал: - Если ты не захочешь идти на самый верх, если решишь остановиться в шаге от вершины - я не пойму тебя, но приму твое решение. Все будет так, как ты захочешь. Идем же.
– Л-ладно, - заставила себя кивнуть девушка. Она поняла, что спорить и упираться бесполезно. "Когда нога уже оторвалась от земли, хочешь или нет, придется делать шаг..."
Вообще-то, идти можно не только вперед, но и назад, однако для караванщицы такого выбора не было. А эти ступени... Они так манили к себе, притягивая взгляд, убеждая, уговаривая, умоляя ступить на них, обещая все, о чем думал разум, все, о чем мечтала душа...
Мати и не заметила, как оказалась у врат. Впрочем, если бы их золотые створки не были закрыты, она бы, наверно, не остановилась до самого конца лестницы.
А эти врата были достойны того, чтобы на них обратить внимание. Камни, из которых они были сделаны, казались белее мела, легче облаков, живее огня. Они соединяли в себе все стихии, излучали свет и одновременно притягивали его к себе, поглощая. От них веяло и холодом, и жаром, заставляя душу трепетать в груди. Их ровные, лишенные каких-либо украшений камни очаровывали более всех иных чудес Курунфа, так что в какой-то миг Мати страстно захотелось стать их частью, слившись с тем, в чем она видела само совершенство.