Дорога в две тысячи ли
Шрифт:
– азве в послании Императора содержалось приглашение приехать в Санъян?
– изящно изобразил удивление Чжао Гао. – Насколько я помню – нет.
– Значит, Император меня не примет?
– А вам недостаточно разговора со мной, чжанши Сыма?
В мягкой улыбке главного евнуха, словно в высокой траве,таилась змея подвоха.
– Но Император...
– Он скажет вам то же самое, что и я: нужно покончить со смутой, переловить и казнить всех мятежиков. Неужели главнокомандующему Ли Чжану это непонятно?
– Но Сян Юн...
–
– Император отлично знает, что свирепость, упорство, алчность и непослушание присущи Сян Юну, - снова оборвал его Чжао Гао.
– В том, чтобы победить такого врага, будет особая доблесть. И наша армия это сделает. Больше Император ничего не хочет знать.
– Понятно.
Длинные ресницы всесильного царедворца затрепетали, как крылья бабочки.
– О! Это так прекрасно, что вам всё стало понятно, чжанши Сыма. теперь позволите задать вам вопрос?
Еще бы Сыма Синь мог ему что-то запретить!
– Это правда, что в ставке чуского военачальника живет Небесная Дева? Или люди, как всегда, слегка преувеличивают?
О хитроумии Чжао Гао слагали легенды, утверждая, что тот способен обмануть даже тысячелетнюю хулидзын, но сейчас он с непринужденностью откинул все тенета словесных уловок, заговорив напрямую об интересующей его особе.
«Это не к добру, - решил посланец. – Совсем не к добру».
– Что вам известно про ту женщину, чжанши?
– Видеть своими глазами, я её не видел, – честно сказал Сыма Синь. – Но все в один голос твердят: дева, которую Сян Юн держит при себе, никто иная, как Посланница самого Яшмового Владыки, смотрительница садов Богини Западного Неба. Кожа её белее снега, волосы мягки как шелк, а глаза...
– Вот как, – задумчиво молвил Чжао Гао, глядя куда-то в пространство.
– Значит, все-таки правда. Это хорошо.
Он тут же перевел взгляд на Сыма Синя,и тот замер на месте. Так дичь замирает при приближении хищника, чтобы не привлекать к себе внимания.
– Как вы думаете, доблестный чжанши, что сие странное знамение может означать?
«Что пора бежать, - откровенно признался себе воин. – И чем быстрее,тем лучше».
– Ну-у-у... откуда же мне станет ведома воля Небес?
– попытался увернуться Синь.
– что по этому поводу говорят придворные астрологи?
– Боюсь, императорские астрологи немного не в курсе, – медленно, словно зачитывая приговор, ответил Чжао Гао.
н уже заносил руку, чтобы указать на Сыма Синя, и открыл рот, готовясь крикнуть стражникам «Схватить его!»
– Простите, мой господин.
Евнух самого низшего ранга появился из ниоткуда, словно из-под земли вырос. И, благослови его Нeбеса, отвлек Чжао Гао на несколько спасительных для циньского офицера мговений.
А за то время Сыма Синь применил на практике самую лучшую из тридцати шести стратагем: он бросился бежать, причем не куда глаза глядят, а целенаправленно к коновязи, у которой был привязан его быстроногий жеребец.
–
– Если догонят,то пусть убьют, а нет – так нет.
– В погоню!
– проорал скрипучим фальцетом подчиненный и тут же склонился в глубоком поклоне.
– Вы ошиблись, братец Шао. Небесная дева оказалась вовсе не у мятежника Лю Дзы, а у чуского нахала.
– Но вы е сами видите, господин Чжао, я не врал.
– Еще бы вы осмелились мне лгать в таком важном вoпросе, - тонко улыбнулся Императорский Советник.
– Кроме того, у вас имелось весомое доказательство. Оно вас и спасло.
Его собеседник, уже утративший бородку, но еще не успевший притерпеться к своему нынешнему положению, тяжело вздохнул.
– Ну же, не вздыхайте, как навьюченный сверх всякой меры верблюд. Вас наказали вовсе не за потерю пленницы, а за утрату государственного имущества. По закону, вас полагалось четвертовать.
Новичок в армии императорских евнухов сразу понял намек и бухнулся на колени перед благодетелем:
– Вы так дoбры, мой господин. Ничтожный слуга будет благодарить вас до конца дней своих.
– Я знаю, - Чжао Гао добродушно похлопал братца Шао веером по спине. – И ценю вашу полезность. Которая в вашем новом качестве оказалась гораздо... очевиднее. Кстати, вы привели животное, как я просил?
– Конечно!
– воскликнул тот. – Ваш приказ исполнен, господин Чжао. Олень просто прекрасный...
– Олень?
Тонкая бровь главного евнуха вопросительно взметнулась вверх.
– Лошадь!
– быстро исправился братец Шао.
– Я прискорбно ошибся, мой господин. Оговорился. Этот прекрасный конь уже ждет вас.
– Вот именно, что конь, – удовлетворенно кивнул Чжао Гао.
И зашагал вперед, сопровождаемый сгорбленным слугой – с высоко поднятой головой, размашистo и уверенно, но сoвершенно бесшумно, как это принято у опасных хищников. Все, что ни происходило в императорском дворце, все случалось лишь по воле Чжао Гао. Так почему бы ему не ходить с прямой спиной?
Через несколько дней Сыма Синь благополучно достиг лагеря циньской армии и сразу по приезду отправился к главнокомандующему.
– Эта тварь ползучая, Чжао Гао, заправляет всем во дворце как на собственном подворье. И уже неважно, есть у нас заслуги перед Императором или нет, нас всё равно казнят, – сказал он честно и откровенно, как это всегда водилось меж старыми боeвыми товарищами.
– И что ты предлагаешь?
– спросил Ли Чжан.
– А что нам делать-то остается? – всплеснул руками Сыма Синь.
– Засылать нашего доверенного человека к Сян Юну и договариваться. Если Небо окончательно решило погубить Цинь, так что ж нам теперь, как телкам на убой самим отправляться вместе с женами и детьми?