Дорога в Гандольфо

Ладлэм Роберт

– К сожалению, сейчас, сэр, они не имеют никакой силы. Президент считает, что торговые соглашения важнее некоторых соображений, высказанных им ранее.

Лейтенант начал потеть.

– Ублюдки, вы убиваете меня! – понижая голос, грозно произнес Саймингтон. – Как вы собираетесь сделать это? Да, Хаукинз может торчать сейчас, в такой момент, занозой в вашей дипломатической заднице, но это никак не отразится на нем. Уже в юношеском возрасте он стал героем битвы в Арденнах [1] , в которой так отличилась вест-пойнтская [2] футбольная команда, а если ему

дадут медали за то, что он сделал в Юго-Восточной Азии, то даже он, Маккензи Хаукинз, не сможет таскать на себе все эти жестянки! В сравнении с ним ваш знаменитый Джон Уэйн [3] выглядит жалким сопляком! Он настоящий, этот Хаукинз, и именно поэтому этот шутник из Овального кабинета выбрал его.

1

Имеется в виду последнее в годы Второй мировой войны предпринятое немецким командованием контрнаступление, начатое 11 декабря 1944 года. В ходе его немецкой армии удалось вторгнуться в северные и восточные районы Бельгии, занятые ранее союзниками, но в январе 1945 года она потерпела полный разгром.

2

Вест-Пойнт – американская военная академия, в которой учится цвет армии США.

3

Джон Уэйн – известный американский киноартист, исполняющий роли крутых парней.

– Я думаю, что президент, независимо от его личного мнения о том или ином человеке, в качестве главнокомандующего…

– Все это дерьмо! – снова прорычал генерал и, ставя одинаковое ударение на каждом слове и придавая своим ругательствам ритм солдатского шага, продолжал: – Ведь я просто объясняю вам, хотя и в довольно сильных выражениях, что вы не должны судить Маккензи Хаукинза открытым судом военного трибунала только для того, чтобы удовлетворить Пекин, сколько бы ни крутилось вокруг того торговых соглашений! И знаете почему, лейтенант?

Молодой офицер, уверенный в своей правоте, мягко ответил:

– Потому что он может поднять шум.

– Вот именно, – переходя на высокий тон, несколько монотонно заговорил Саймингтон. – За Хаукинзом в нашей стране стоят избиратели, лейтенант. Поэтому-то наш главнокомандующий и выбрал его! Между тем судебный процесс явился бы лишь политическим паллиативом. И если вы полагаете, что Мак Хаукинз не знает этого, то вам не следовало иметь с ним дело!

– Мы готовы к такому повороту событий, генерал, – едва слышно произнес лейтенант.

Бригадный генерал наклонился вперед, не забывая при этом не ставить локти на разбитое стекло.

– Я не понял вас, – проговорил он.

– Государственный департамент, – объяснил лейтенант, – предвидел возможность сопротивления с его стороны. Поэтому мы готовим ответный действенный удар. Белый дом весьма сожалеет о подобной необходимости, но считает, что его действия диктуются сложившимися обстоятельствами.

– Это как раз то, что я и намеревался узнать, – еще тише, чем лейтенант, произнес генерал. – Но объясните мне в таком случае, каким образом вы намерены расправиться с ним?

Лейтенант колебался.

– Прошу прощения, сэр, но речь не идет о какой бы то ни было расправе над генералом Хаукинзом. Мы находимся в весьма щекотливом положении. Ведь Китайская Народная Республика требует сатисфакции, и это в высшей степени справедливо, поскольку генерал Хаукинз совершил грубый, вульгарный поступок. И к тому же отказывается принести публичное извинение.

– Здесь

говорится почему? – взглянул Саймингтон на доклад, который он все еще держал в правой руке.

– Генерал Хаукинз утверждает, что ему подстроили ловушку. Его объяснение – на третьей странице.

Открыв указанную страницу, генерал углубился в чтение. Лейтенант вытащил из кармана носовой платок и принялся вытирать подбородок. Положив аккуратно доклад на разбитое стекло, Саймингтон взглянул на лейтенанта.

– Если Мак говорит правду, то это и впрямь была ловушка. Какова его версия случившегося?

– У него нет никакой версии, генерал: он был пьян.

– Мак говорит, что ему подсунули наркотики, лейтенант.

– Они выпивали, сэр.

– И его накачали наркотиками. Я думаю, Хаукинз знает разницу. Я достаточно много раз видел его поддатым.

– Тем не менее он не отрицает обвинения.

– Но утверждает, что не несет ответственности за свои поступки. Хаукинз был лучшим стратегом в разведке в Индокитае. Он опаивал наркотиками курьеров и торговцев в Камбодже, Лаосе, в обоих Вьетнамах и, возможно, вдоль маньчжурской границы. И ему прекрасно известно, что это такое!

– Боюсь, что его знания не имеют никакого значения, сэр. Обстоятельства требуют, чтобы мы пошли на уступки Пекину. Торговые соглашения сейчас важнее всего. Скажу вам откровенно, сэр, нам нужен бензин.

– Боже мой! – воскликнул Саймингтон. – А мне и в голову не приходило, что скрывается за всем этим!

Лейтенант, убрав носовой платок в карман, слабо улыбнулся.

– Я понимаю, что требуется гибкость. Как бы там ни было, у нас всего только десять дней на то, чтобы уладить это дело – осуществить решительную акцию и добиться положительного отклика на нее.

Саймингтон уставился на молодого офицера с выражением человека, который вот-вот сорвется на крик.

– Что это значит?

– Это звучит довольно грубо, но генерал Хаукинз поставил свои собственные интересы превыше интересов дела. И мы должны воспользоваться этим, чтобы преподнести всем урок. Для всеобщего блага.

– Воспользоваться? Тем, что он хотел сказать правду?

– У нас высокие цели, генерал!

– Я знаю, – устало проговорил Саймингтон. – Торговые соглашения, бензин…

– Именно так, сэр! Наступают времена, когда символика должна уступить место прагматике. И все понимают это.

– Хорошо… Только вам не удастся сбить Мака с ног и заставить его играть роль разжалованного символа. А что это за акция, которую вы собираетесь осуществить?

– Дело Хаукинза передано в Генеральную инспекцию, – проговорил лейтенант с брезгливым выражением лица, с каким студент биологического факультета держит в первый раз в руках разрезанного солитера. – Мы внимательно изучаем его прошлое. Нам известно, что он занимался весьма сомнительной деятельностью в Индокитае. У нас есть все основания полагать, что он нарушал там принятые во всем мире нормы поведения.

– Вы можете совершенно безбоязненно выставить на пари собственную задницу, утверждая это! – воскликнул генерал. – Ведь Хаукинз был в Индокитае одним из лучших!

– Впрочем, твердого определения этих норм нет. Между тем у специалистов и Генеральной инспекции до черта материалов о деяниях генерала, которые официально не входили в круг его служебных обязанностей.

Лейтенант улыбнулся. Это была искренняя улыбка. Он был счастлив.

– Значит, вы собираетесь повесить на него секретные операции, о которых половине начальников штабов и большинству сотрудников ЦРУ известно лишь то, что они принесли бы ему огромное количество благодарностей, если бы о них можно было рассказать. Ублюдки, вы убиваете меня! – Саймингтон кивнул головой в знак согласия с самим собой.