Дорога в Гандольфо
Шрифт:
Впрочем, число присутствующих особого значения для капитанов не имело. Стоит им только оказаться у извергавшего дым автомобиля, как они споро справятся со своим делом. Тем более что при виде более чем странного поведения людей, облаченных в сутаны, их жертвы охватит растерянность. Для капитанов не составит особого труда обездвижить одного за другим всех противников. На западном фланге будет дежурить капитан Руж. Он перехватит там всякого, кто, разобравшись в обстановке, попытается добраться до лимузинов.
Пора!
Гри и Блю ринулись из кустов в хаотическое
Люди из окружения папы один за другим валились на землю с блаженными улыбками на умиротворенных лицах.
– Вяжите их! – крикнул Гри туркам, после того как эти три «жертвы автокатастрофы» выбрались через окна и из-под машины. – Подайте мне веревку.
– Только не туго, вы, маньяки! – гаркнул грубо Блю. – Помните, что наказывал шеф! – И тут же неожиданно взревел: – О боже! – Он схватил Гри за плечо и показал пальцем на землю за клубившимся дымом. – Что это такое? Что, капитан?
Посредине проезжей части дороги, на полпути к лимузинам, лежал на спине капитан Руж. Поднятая кверху рука была согнута в запястье, так и не успев закончить движение. Маска не могла скрыть выражения олимпийского спокойствия на его лице. Судя по всему, он запутался в длиннополой сутане, споткнулся и при падении нечаянно воткнул острие иглы себе в живот.
– Скорее! – бросил Гри. – У нас же есть противоядие! Генерал все предусмотрел!
– На то он и генерал! – заметил Блю.
– Давай! – приказал Хаукинз, поддерживая Гвидо Фрескобальди, который неожиданно запел.
По другую сторону пыльной дороги Маккензи увидел капитана Оранжа. Выбравшись из кустов, тот несся по направлению к лимузину папы. «Ненужная спешка», – подумал генерал: папа не собирался бежать. Его преосвященство помог своему помощнику поудобнее устроиться на сиденье и теперь вылезал из машины с гневным выражением лица.
Хаукинз схватил Фрескобальди за руку и повел к лимузину.
– Мы не причиним вам вреда, сэр, – проговорил генерал папе. Это было типичное обращение к пленнику.
– Скоты! – взревел папа громоподобным голосом, пронесшимся эхом через Аппиевы леса и холмы. – Звери! Убийцы!
– Что такое?
– Баста! – опять прогремел голос папы Франциска. В глазах его сверкали молнии – в глазах исполина в телесной оболочке простого смертного. – Возьмите мою жизнь! Вы убиваете моих любимых детей! Детей бога! Вы проливаете кровь невинных людей! Отправьте же меня к Иисусу! Прикончите и меня тоже! И, может, бог простит ваши души!
– О-о, во имя Христа… во имя неба, замолчите! Никто никого не собирается убивать!
– Но я же вижу! Дети Христа мертвы!
– Это всего лишь лошадиная доза снотворного. Никому не причинено и не будет причинено никакого вреда.
– Но они мертвы! – заявил Франциск, однако уже не столь убежденно, озираясь в растерянности по сторонам.
– Они мертвы не более чем вы. Зачем мы стали бы связывать их, если бы они были мертвыми? Оранж, давай сюда!
– Слушаюсь, мой генерал! – ответил Оранж, обойдя лимузин спереди.
– Вытащите того цветного парня
– Этот человек – священник. Мой помощник!
– Что вы говорите? А я подумал, что этот мальчик – из церковного хора… Полегче с ним, Оранж, – сказал Маккензи, когда итальянец вытащил находившегося в бессознательном состоянии черного прелата из автомобиля. – Положите его в кусты и расстегните ворот: чертовски жарко в таком одеянии!
– Вы утверждаете, что все они живы? – недоверчиво спросил Джиованни.
– Да, конечно, – ответил Маккензи и подал Веру сигнал готовить Фрескобальди к подмене. Двойник римского папы вел себя совершенно спокойно.
– Я вам не верю! Вы убили их! – снова закричал папа.
– Да замолчите же вы наконец! – произнес Хаукинз, но не в вопросительном тоне. – Послушайте же меня! Не знаю, как вы там руководили своими людьми, но, думаю, отличить живого солдата от мертвого вы можете.
– О боже!
– Капитан Гри! – крикнул Маккензи скандинаву, который с маской на лице связывал священника у переднего лимузина. – Пожалуйста, поднимите этого человека и перенесите сюда.
Гри выполнил приказ. Маккензи взял папу за правую руку.
– Вот, дотроньтесь до шейной артерии этого человека. Чувствуете пульс?
Зрачки папы сузились, он сосредоточенно следил за артерией.
– Да… сердце бьется… Вы сказали правду. А другие? Они тоже живы? И их сердца бьются?
– Я же дал вам слово! – твердо проговорил Хаукинз. – Я должен сделать вам замечание, сэр. Победитель не лжет, если уверен, что его положение прочно. Мы отнюдь не скоты, сэр! Просто у нас мало времени, и поэтому мы вынуждены применять те средства, которые могут помочь нам сэкономить его. – Генерал подал Веру знак привести Фрескобальди, находившегося под действием наркотических препаратов, и затем вновь обратился к его преосвященству: – Боюсь, нам придется внести кое-какие изменения в ваше одеяние. Я буду вынужден…
Маккензи умолк. Папа Франциск с изумлением смотрел на Гвидо Фрескобальди. Он только сейчас узнал оперного певца. Чисто выбритый, без бороды и усов, его кузен более походил на Джиованни Бомбалини, чем сам Бомбалини.
– Гвидо! Это же Гвидо Фрескобальди! – вскричал папа так громко, что его, наверное, можно было услышать и в Неаполитанском заливе. – Гвидо, моя родная плоть! Моя кровь!.. Это же Гвидо!.. О матерь божья!.. И ты, Гвидо, – часть этой… этой ереси!
Синьор Гвидо Фрескобальди только улыбался.
– Сердце красавиц склонно к измене…
– С ним все в порядке, сэр, но с сегодняшнего утра он не все понимает. И будет оставаться таким еще некоторое время… Простите, но нам необходимо снять кое-что из ваших атрибутов и надеть на него!.. Капитан Оранж!.. Капитан Вер!.. Подайте руку мистеру Франциску.
– Сюда! – произнес Хаукинз тоном генерала-победителя. Держа Гвидо Фрескобальди за плечи, он любовался полученным результатом. – Вы не находите, что он ничем не отличается от вас?
Франциск был ошеломлен. «Боже великий! Этот мерзкий Фрескобальди – вылитый я. Просто чудо господне!»