Дорога войны
Шрифт:
– Нет уж, – засмеялся сын Ярная, – с нас хватит! Выйдя на улицу, Сергий вдохнул ночной воздух. Воздух припахивал жареной рыбой – и богатством.
А путешествие с приключениями подходило к концу.
Две недели спустя отдохнувшие и отъевшиеся кони понесли друзей по дороге в Деспикату, как еще называли Дробету. Для Тзаны Сергий купил двухколесную повозку с кожаным верхом. Девушка была еще очень слаба, но рана затянулась, и это грело Лобанова куда лучше бобрового плаща.
Дорога вилась, повторяя все излучины русла Данувия. Ниже устья Пирета, у самого берега изо льда выступали каменные глыбы – остатки моста, построенного еще персидским царем Дарием, а вдали, уходя за белые поля, холмились скифские курганы.
Дважды мимо Сергиева отряда проезжали верховые ауксилларии, при овальных щитах, копьях и мечах. Кто только ни нес службу на берегах Данувия!.. Вторая ала ареваков и Первая когорта бракараавгустанцев, Первая когорта лузитанских щитоносцев из Кирены, Первая галльская ала Флавиана. А еще были альпийцы, реты, норики, далматинцы, лингоны, критяне, тунгры, сигамбры, убии – со всей Ойкумены собрались здесь воины, плавясь в одном котле огромной могучей империи, зарабатывая себе славу и римское гражданство.
Вперед и назад по дороге грохотали повозки, сонные земледельцы погоняли осликов, а озабоченные курьеры проносились, громким криком требуя пропустить.
В Дробету прибыли под вечер и завалились в очень приличную таверну Филокла. На улице кожа дубела, ветер задувал с гор, а у Филокла было тепло и уютно. Сергий с друзьями заняли отдельный триклиний, рассчитанный на двенадцать любителей выпить и закусить, – это был обширный зал, обставленный колоннами. Издали да спьяну могло показаться, что колонны выточены из нумидийского мрамора, на самом же деле это были толстые круглые бревна, искусно обмазанные штукатуркой и выкрашенные под мрамор. Их роскошных капителей никогда не касался резец – все коринфское роскошество было отлито из гипса. А впрочем, стоит ли о том судачить? Обычное для провинции дело – выдавать дешевку за богатство.
– Мозаика, – брюзжал Эдик, скривившись, – ну что это за мозаика? Пьяный ее выкладывал или дитё малое?
– Не бурчи, – посоветовал ему Гефестай.
– Я не бурчу! Просто не уважаю художественную самодеятельность!
– А мне лично всё равно, – заявил кушан, – в триклинии важна не отделка, а что? Кухня! Во, несут!
В триклиний, чинно ступая, вошла целая вереница рабов. На вытянутых руках они несли продолговатые серебряные и бронзовые подносы – с жирными германскими колбасами, с лосиными языками, с телячьими сердцами, фаршированными фисташками, с дроздами, начиненными яичными желтками и орехами, с целиком зажаренным кабанчиком. В стеклянном египетском смесителе искрилось красное лугдунское вино, а в амфоре на подставке плескался густой, почти черный фалерн.
– Вывод, – потер руки Искандер, – даже в глубинке можно жить хорошо, были бы деньги!
– Налетай! – плотоядно скомандовал Гефестай.
– Да дай хоть вино разлить!
Плеснув фалерна в серебряные стаканчики, Сергий поднял свой:
– Ну, за победу!
Глава двадцать третья,
последняя, в которой Сергий дважды побывал в свидетелях таинств
Задание преторианцы выполнили и даже перевыполнили – и золото увели прежде Оролеса, и самого царя даков извели, но возвращение в Рим всё откладывалось.
Наместник Дакии и Нижней Паннонии, весьма довольный работой Сергия и его команды, оставил при себе всю Шестую кентурию особого назначения – на всякий случай, а то мало ли.
Кентурию расселили – кто на постой стал, кто в казарму отправился,
Эдика Чанбу злила задержка, ему не терпелось потратить золотые ауреусы, а вот Лобанову служба была не в тягость. Кентурион-гастат впервые по-настоящему познакомился с личным составом. А набирали в его Шестую людей матерых, одного к одному. Если уж считать войну искусством, то под началом Сергия служили настоящие «звезды». Кого ни возьми – талант!
Вот тот же Астеропей Дзибетид – он был из фракийцев и хвастался родством со Спартаком. Попав в рабство к хозяину-садисту, Астеропей недолго терпел издевательства – утопил садюгу в выгребной яме. За это его приговорили «к мечу», то есть послали биться на арену. Трудовая биография гладиатора Астеропея складывалась по принципу «или – или». Он или побеждал на арене, или сбегал. После пятого побега, когда Астеропея прижали в лесу, он ушел, захватив в заложники преторианского кентуриона. Неделю спустя они оба вернулись в Рим, и кентурион рекомендовал Астеропея в когорту для особых поручений – по мнению прагматичного римлянина, там фракийцу было самое место.
А Каваринт сын Моритаста был из галлов. Когда друиды устроили заварушку в Лугдуне, Каваринт принял в ней активное участие, но тогда боги отвернулись от кельтов и даровали победу римлянам. Израненного Каваринта взяли в плен и приковали к веслу на квинквереме Мизенского флота. Полгода строптивый галл ворочал тяжелым веслом, после чего подбил невольников-таламитов [75] на бунт. Рабы захватили корабль – и вышли в море разбойничать. Лузитания стонала от Каваринта Рыжего, пираты грабили всё, что плавает под парусом, добираясь до Лондиниума и Эфорвика. [76] «Джентльмен удачи» уже возмечтал о плавании по стопам Ганнона, к берегам Центральной Африки, чтобы основать там свое государство и провозгласить себя негритянским королем, но тут Фортуна изменила ему. Напал Каваринт на купеческую понто, а из-под палубы выскочила целая кентурия манипулариев – напоролся Рыжий на корабль-ловушку. Привели его к кресту и спросили, что он выбирает – позорную смерть раба или славу преторианца в Особой когорте? Каваринт сделал правильный выбор.
75
Таламиты – гребцы самого нижнего ряда.
76
Лузитания – ныне Португалия, Лондиниум – Лондон, Эфорвик – Йорк.
Пальфурий Сура был коренным гражданином Рима. Он служил в Первом Вспомогательном легионе, в отряде дупликариев-эксплораторов. С удовольствием лазал по отвесным скалам, как муха, удерживаясь кончиками пальцев за малейшую неровность. В городе Пальфурий скучал без своих «скалок» и, чтобы не потерять квалификацию, забирался на крыши инсул и храмов. Ну, пару раз он залезал на балконы и слезал обратно, прихватывая сувениры из драгметаллов. Дабы замять скандал, «скалолаза» перевели в Особую когорту – здесь его таланты оказались востребованными.
Матерью Блофута была Файда из племени бриттов, а отцом – Волумний Вар, кампиген [77] Девятого испанского легиона, расквартированного под Лондиниумом. Блофут пошел в мать – был он неистов и неукротим. Всю жизнь его ловили, прятали в тюрьму, он сбегал, его снова ловили, снова сажали. Блофут устроил побег даже из страшной Маммертинской тюрьмы, из ее туллианума! Этот беглец-гений нашел себе место в Особой когорте, в ее Шестой кентурии. И так далее, кого ни коснись. Не досье, а сборник приключенческих романов.
77
Кампиген – старослужащий.