Дорога войны

Трутнева Алена

Сегретто задумчиво рассматривал Пса, не спеша хоть как-то реагировать.

– Ты умеешь сражаться?

– Что, простите?

– Сражаться, говорю, умеешь?

Айзек озадаченно глянул на собеседника. Это что, было шуткой?

– Я наёмник. Естественно, я знаю, каким концом меча тыкать во врагов.

Сегретто чуть улыбнулся. А затем сунул руку за отворот мундира. Небрежный, совершенно невинный жест, но в сжатых пальцах что-то блеснуло, и чутьё Пса взвыло от близкой опасности. Кубарем повалившись на пол –

вместе со стулом – Айзек перекатился и вскочил на ноги. В противоположной стене – аккурат напротив того места, где он сидел, – покачивался воткнутый нож, на который ошалело уставились все три партизана. Сегретто одобрительно покачал головой.

– Великолепная реакция!

– Отличный способ проверить это. Совершенно безобидный, – зло заметил Пёс.

– Думаешь, мы расстроились бы из-за одного случайно убитого карателя? Не повезло бедняге, бывает.

– Действительно, пустяк какой, – проворчал Айзек, ставя на место стул. – Ещё сюрпризы будут?

– Ну. Переплюнуть тебя вряд ли получится. Сначала горстка спасённых селян, затем невесть откуда появившаяся ведьма, которая исцелила тебя, а после заявила, что она твоя жена… – Сегретто развёл руками. – Нам не угнаться за тобой.

– Как селяне?

Мужчина всмотрелся в его лицо.

– Тебе это правда интересно? Или просто набиваешь себе цену мнимой заботой?

– Малышка Лайны чуть не задохнулась в горящем доме. Гельда чудом добралась до церкви вместе со своими ребятишками – Кеем и Иветтой. Жрецы стащили в церковь тёплые вещи и отыскали тайный ход, почитавшийся за сказку. А всего селян было тридцать семь человек – по пути мы не потеряли ни одного. И они готовы были дать отпор карателям. Так что да, мне действительно важно, всё ли с ними в порядке.

Сегретто склонил голову набок.

– Ты владеешь другими языками, каратель? – Мужчина перешёл на протяжный, певучий язык Южных Земель. – Здесь, в Северном Королевстве, легко вычислить заезжих, ты явно не отсюда. Твоё произношение… Оно не похоже ни на одно из тех, что я знаю. Ты говоришь как человек с хорошим образованием, но откуда ты?

– Вольные Острова. Что с селянами?

– Они в порядке. Их расселили по пустующим домам в городе. Здесь они и останутся – под защитой стен и городской стражи, никто не заставит их возвращаться в разрушенный посёлок, даю слово.

– А каратели?

– Твои приятели сбежали, как и всегда. Уничтожить ни в чём не повинных людей и дать дёру – это вы умеете отлично. Не так ли?

Разумеется, тонкие шпильки намёков были намеренными. Но Айзек не собирался поддаваться на них, твердя, что каратели – отнюдь не его приятели, что он больше не один из них. Он хотел знать, всё ли в порядке со спасёнными, и ответ он получил.

– Спасибо за помощь, Сегретто. Без партизан мы были обречены.

Мужчина бросил солдатам:

– Уведите.

И

снова холодная, сырая камера. Пожалуй, бронхит сведёт его в могилу быстрее, чем наглость и смелость, вопреки угрозам Вларики. Айзек растянулся на вонючей соломе – по крайней мере, он исцелён и без кандалов, а это дорогого стоит. Усталость брала своё, и постепенно Пёс провалился в сонное забытьё, которое в клочья разорвал грохот.

– Э-э-эй! – один из тюремщиков долбил рукоятью кинжала по прутьям и орал во всю глотку. – Каратель, подъём!

Помянув тёмных духов, Айзек зыркнул на него.

– Ты чего орёшь?

– А тя не добуишься. – Молодой ещё совсем парень едва скрывал хитрую улыбку. – Дама к те, видеть жалает.

– Что ещё за дама?

– Наираспрекраснейшая из дамов.

Тюремщик махнул напарнику, тот посторонился, и из темноты к ним шагнула Иветта. Отблески факелов играли на её лице, но даже в этом неровном свете было видно, насколько бледна девушка – хотя щёки и заливал болезненный румянец. Пёс выругался сквозь зубы, – только этого ему не хватало, – и приблизился к решётке.

– Айзек. – Иветта протянула руку сквозь прутья и осторожно коснулась его запястья. – Ох, кудыть ты угодил.

– Бывал в местах и похуже, поверь мне. Зачем ты здесь, Иветта? Мать знает?

От вопроса она вздрогнула и опустила голову.

– Нет, мамка не ведает. Но я хотела убедицца, што с те всё х’рошо.

– Со мной всё в порядке. Очень тебя прошу, не приходи сюда больше. Тюрьма – не лучшее место для прогулок, тем более для юной девушки без сопровождения.

– Но, Айзек…

Пёс покачал головой.

– Не приходи. К тому же разве тебе не сказали? Моя жена нашлась, и она уже навестила меня.

Иветта побледнела ещё больше.

– Жонка?

– Да. – Пёс посмотрел на тюремщиков. – Скажите? Ведь вы же её видели?

Охранники неуверенно переглянулись. Наконец, один из них кивнул.

– К-кажися, да. Мы и вправду слыхали што-то тако.

И стоило лишь одному из них согласиться, как второй тут же с готовностью поддержал его. Иветта сжала руки, а в глазах заблестели слёзы.

– Передавай мои наилучшие пожелания матушке и Кею. – Айзек постарался улыбнуться как можно приветливее. – Надеюсь, вам понравится жить на новом месте.

Иветта едва заметно кивнула, выдавила из себя блёклую улыбку и попятилась.

– Рада, што у тя всё х’рошо.

– Всё просто замечательно, – заверил Пёс. – Прощай.

А когда Иветта скрылась за поворотом, Айзек прошептал озадаченному тюремщику:

– Заклинаю тебя, не приводи её сюда больше. Скажи, что запрещено, что нельзя, что меня повесили, – всё что угодно. Хотя нет, про «повесили» лучше не надо. Просто говори, что я очень важный преступник и ко мне не велено пускать.