Дорога ярости
Шрифт:
– Иногда по ночам кажется, будто луна может тебя спасти, – продолжает Адам, запрокинув голову. – Ну ты понимаешь. Защитить. Солнце… другое дело. А луна не такая.
– Ошибаешься, – Кейн щелкает палкой по раскаленному угольку. – Ничего подобного.
Он встает, швыряет палку в костер и смотрит, как она горит. Адам поднимает взгляд на Кейна, и холодный ветер задувает огонь.
Кейн глядит на угли.
– Это просто кусок камня, весь в скалах и кратерах. Не обольщайся. На Луне жизни нет. Она абсолютно
Адам неловко ерзает и устремляет взгляд за костер, в темноту. На мгновение в клубах дыма ему чудится лицо Фрэнка, и у него внезапно сводит живот от боли. Знакомое чувство вины. Но вскоре все проходит.
– Мой брат участвовал в гонке Блэкуотера, – говорит Адам.
– Да ну?
– Его подстрелили на Эль-Диабло. Больше он в гонках не участвовал.
Кейн пристально смотрит на Адама.
– Для таких, как мы, гонки – единственный выход. Мы повелители пыли и короли грязи. Никто и ничто нас не спасет, кроме нас самих.
У Адама по спине бежит холодок. Он смотрит в ночное небо, на облака и серебряную луну. Потом вспоминает, где он и кто с ним. Чужак.
Он сказал, что приехал с другого конца пустыни. Что это значит, черт подери?
Все мысли о луне рассыпаются в прах.
Адам встает и забрасывает угли землей.
– Пора ехать. Мотоциклы почти разрядились.
Он косится на Кейна. Тот опасен, это очевидно.
Прав был Фрэнк: никому не верь. Ты сам по себе.
Но Адам понимает людей, пожалуй, даже получше, чем Фрэнк. Всю жизнь он наблюдает за ними, решая, кому верить, кого бояться, от кого бежать. Может, Кейн и опасен, и себе на уме, и вообще – возможно, его хочет Сэди, но есть в нем и что-то еще. Адам это чувствует.
К тому же всегда полезно держать врагов поближе к себе. Вот и Фрэнк так говорит.
– Тебе, наверное, негде переночевать, – замечает Адам.
– Наверное, – откликается Кейн.
6
Пятница, 1-е число, 20:00–34 часа
За фермой высятся крутые утесы, малиновые на фоне темного неба. В их тени приютился дом – простой, в три комнаты, из кедра. Скорее, лачуга, чем дом фермера. Из покосившейся каменной трубы поднимаются кольца дыма.
Пахнет кислятиной. Вонь доносится из курятника на заднем дворе.
Когда Адам с Кейном подъезжают и останавливаются у колодца, из дома выходит Фрэнк Стоун.
– Привет, – Адам слезает с мотоцикла. Его дыхание паром клубится у рта.
Фрэнк тощий, кожа да кости. Ему девятнадцать, но выглядит он старше. Крепкий. Высокий, чуть сутулый. На Фрэнке потрепанные джинсы и джинсовая куртка; одежда на нем болтается. Лицо у него изможденное, глаза красные от усталости,
Фрэнк дергает подбородком, указывая на Кейна.
– Это кто?
Адам косится на Кейна, который сидит на мотоцикле, одна нога на земле, вторая – на педали переключения передач.
– Это Кейн.
Фрэнк фыркает.
– А у самого что, язык отнялся?
Кейн и бровью не ведет. И не говорит ни слова.
– Откуда он? – допытывается Фрэнк.
– С того конца пустыни.
Фрэнк прищуривается.
– На том конце пустыни ничего нет.
– Можно он у нас переночует?
– У нас и без него полно голодных ртов.
– Да тут же, кроме нас, никого нет!
– Точно, – соглашается Фрэнк, рассматривая Кейна.
Кейн прислоняет байк к колодцу.
– Приятно познакомиться, – кивает он Фрэнку.
– Можно он переночует у нас в убежище? – не сдается Адам.
Фрэнк трет подбородок и переводит взгляд на брата.
– Ты чего так поздно? Где шлялся?
– Ездил в каньон.
Фрэнк качает головой.
Адам прислоняет мотоцикл – свой фамильный байк – к колодцу рядом с мотоциклом Кейна.
– Ему некуда ехать.
Фрэнк что-то бормочет и вздыхает.
– Мейв принесла картошки. Еще есть куриный бульон и свежий хлеб. – Он разворачивается и ковыляет в дом. Металлическая левая нога Фрэнка блестит в лунном свете и грохочет о деревянное крыльцо.
– Куриный бульон, – говорит Кейн. – Сто лет его не ел.
– Я тебе постелю в убежище, – отвечает Адам.
В доме пахнет дымом и свежеиспеченным хлебом. Мейв, соседка, с самыми добрыми намерениями, но себе на уме, принесла им еды в обмен на куриные яйца, ну и, конечно, чтобы завоевать расположение брата. Кормежка за любовь. Но сердце Фрэнка не так-то просто покорить.
У Адама текут слюнки, пока он хлопочет возле кухонного стола, разливая дымящийся бульон по глиняным мискам. Куски курицы прилипают к половнику. Кухонька тесная, и Адаму приходится протискиваться боком между стульями и стенкой. Он подает Кейну миску бульона и сам садится напротив.
Кейн кладет руки на стол, вдыхает аромат пищи и поднимает глаза на Адама. Тот кивает, Кейн берет ложку и принимается шумно хлебать суп.
Фрэнк откидывается на стуле и смотрит, как парни жадно поглощают пищу. Потом тоже принимается за еду.
Фрэнк вытирает губы тыльной стороной ладони. Пальцы у него скрюченные и сплюснутые, с обломанными ногтями; суставы опухли и все в синяках. Эти руки пережили не одну бурю. Рабочие руки.
Фрэнк впивается взглядом в Кейна.
– Что ты умеешь?