Дорога
Шрифт:
– Не везет мне в смерти,
Повезет в любви!..
Потом пластинку в приемнике, очевидно, заело, голос монотонно зациклился на одной-единственной фразе - и тот, что в моей голове, тот, который Не Я, мучительно вслушивался в бесконечный круговорот сумасшедшего проигрывателя.
Не везет мне в смерти... щелчок... не везет мне в смерти... щелчок... не везет мне в смерти... не везет... мне... смерти... не везет...
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ. АРСЕН
...Наконец-то Ниночка пришла в себя! Слава богу, а то на Андрюше лица не было... Я было заикнулся, чтоб за руль
Нина все пыталась выговориться, и я не мешал ей, хотя помнила она немногое, а воспоминания о каталепсии в траншее сразу вызывали у нее истерику...
Потом я увидел, как впереди заклубился уже знакомый туман, быстро сгущаясь, и над асфальтом явственно проступил купол верхней части Атмосферного Черепа. Он медленно выползал из-под земли, словно костяной сюрреалистический росток; асфальт трескался, вспучивался, расступался в стороны, выпуская все новые сантиметры, дециметры, метры Черепа.
Андрей остановился. Череп так и не вылез целиком. На этот раз он выглядел более правильным, только зубы казались длиннее обычных, а на темени был укреплен транспарант.
"Аll the world is a stage, all the people are players. But you can improvise..." ["Весь мир - это сцена, все люди - актеры. Но вы можете импровизировать..." (англ.)] - гласил он.
Дав нам вволю налюбоваться надписью, Череп лениво перешел в атмосферное состояние. Дыра в дороге затянулась без последствий.
– А почему дядя Череп молчал?
– робко поинтересовался Талька.
– Стыдно ему...
– буркнул Андрей.
– Он Шекспира переврал.
У меня было на этот счет иное мнение.
– Стыдно - это верно... Правило он свое нарушил. Подсказывать начал. И более откровенно, чем раньше... Тебе не кажется, Андрюша, что мы играем отведенные нам роли в гигантском театре абсурда? Причем...
– Причем, - хмуро продолжил Андрей, - наша роль - главная, что меня отнюдь не радует. Я не гонюсь за славой...
– Я тоже. Да и все, кто попадался нам на пути, очень уж смахивают на статистов. А мы играем, и, по-видимому, играем в нужном направлении. И если нам не удастся поломать предложенный рисунок роли, то я просто не знаю...
– И я не знаю, - сказал вдруг Андрей, поворачиваясь ко мне.
– Что-то ворочается в моем мозгу, некое смутное знание, но когда я пытаюсь ухватить его мелькнувший и ускользающий хвост - оно уходит. Кто-то продирается сквозь меня, он неслышно кричит из последних сил, но я не слышу его - хотя кричит он что-то важное, нужное... И для меня, и для тебя, Арсен, и для Нины с Виталькой, и для всех - а, может быть, для всех в самом широком смысле...
– Кто кричит?
– спросил я.
– Никто не кричит, - неожиданно сказал Андрей.
– Ты о чем?
– О тебе, - немного обиделся я.
– Ты же сам сейчас сказал, что
– Я сказал?!
– изумился Андрей.
– Я молчал...
– Молчал, - тихо подтвердила Нина.
Талька только молча кивнул.
КОНЕЦ КОРОВЫ БАБКИ САЛТЫЧИХИ. АНДРЕЙ
...Казалось, сегодняшнему дню не будет конца. Часы у нас всех стояли, время остановилось вместе с часами, и сутки длились, по крайней мере, неделю. Тени удлинялись, перечеркивая серое полотно дороги, и предзакатный багрянец полыхал в окнах домов очередного поселка, или города, или как оно там называлось...
Центральная улица была вся изрыта свежими окопами с высокими брустверами (насколько я успел заметить, в этом Отростке постоянно и много копали, причем в самых неподходящих местах), вокруг сновали озабоченные солдаты, устанавливая проволочные заграждения вокруг пулеметных гнезд...
Я остановился у первого окопа и, высунувшись в окно, стал осматриваться в поисках объездного пути. Совсем рядом, на вывороченном из земли бетонном блоке, сидел и курил скучающий лейтенант. Один погон его кителя был оторван и свисал вниз.
– Что это у вас?
– заинтересованно спросил его Арсен.
– Война, что ли? Или учения?..
– Мучения, - вяло отмахнулся лейтенант.
– Тигр из зоопарка сбежал.
– А окопы зачем роете?
– Приказ.
Возразить было нечего.
– И давно он сбежал?
– осведомился я.
– Кто?
– Ну, тигра ваша...
– А-а... Недавно. Месяцев семь назад. Или восемь.
– Так почему тревогу только сейчас подняли?
– И ничего не сейчас, - обиделся лейтенант.
– Когда надо, тогда и подняли. Мы тут уже в девятый раз окопы роем. Как увидит кто зверя - так и окапываемся. Заново. А потом засыпаем, чтоб движению не мешало.
Собственно, сам лейтенант окопов не рыл, он сидел, курил и уверенно говорил - "мы"...
– Скажите, товарищ военный, - встревоженно выглянула в окно Нина, - а жертвы за это время были?
– Были, - хмуро сообщил лейтенант.
– У бабки Салтычихи корову задрал. Мы стрельбу открыли, а он смылся. А к утру только полкоровы осталось, да и в той - пятнадцать пулевых ранений. Остальное то ли хищник отожрал, то ли народ по хатам растащил...
– Тогда почему паника?
– изумилась Нина.
– Никакой паники, - строго сказал лейтенант.
– Все согласно приказу. Охрана мирного зверя и ловля дикого населения. То есть наоборот. И меры защиты. Вот и окапываемся.
– А объехать ваши противотигровые надолбы можно?
– усмехнулся Арсен.
– Можно. В переулок, там направо, два квартала проедете и снова направо. Понятно?
– Так точно, товарищ бригаденфюрер!
– невпопад заявил Виталька.
Лейтенант покосился на него, но промолчал.
Мы последовали совету лейтенанта и свернули в переулок. Во время первого предписанного властью правого поворота из подворотни вылетела целая ватага вопящих мальчишек всех возрастов, едва не угодив под колеса. Орали они что-то неразборчивое, но явно связанное с тигром.