Дорогами судьбы
Шрифт:
— Я удивляюсь, что ты не заставил Бидди Ли плыть через Платт вместе с быками, — сказал он, останавливаясь на берегу реки.
— Вы мало смыслите в вопросах рабства, мистер Эшкрофт.
— Что ж, я думаю, что есть одна вещь, относительно которой мы с тобой сможем прийти к согласию, — сказал Люк. — Ты думаешь, что имеешь право распоряжаться жизнью этой девушки, а я считаю это неправильным. У нее есть собственные родители, как и у твоих детей.
— Они тоже рабы, — отрезал Смитерс. — Так устроен мир.
— Твой
— Этой маленькой… — тут Смитерс запнулся. — Каким нужно быть человеком, чтобы предлагать тонущей девушке сделку, ценой которой могла стать ее жизнь?
— А много ли найдется желающих повторить то, что вы сделали с Беном Люциусом? — отрезал Люк. — Наступило время отпустить Бидди Ли на свободу, Смитерс.
В глазах Смитерса вспыхнула ярость.
— Черта с два! — проревел он.
Люк сгреб его за грудки, швырнул на землю и взгромоздился на него сверху, придавив его весом своего тела.
— Теперь слушай меня, мерзавец! — выдохнул он. — Ты продашь мне Бидди Ли. Моей платой за нее — и скажи спасибо, что я готов дать это тебе, — будет то, что я оставлю тебе жизнь.
— Ты ненормальный, — прохрипел Смитерс, ловя воздух ртом.
— Еще одна отговорка? Так мы договорились или нет? И не думаю, что ты сможешь вернуться и сделать вид, будто ничего не случилось, как это сделала твоя дочь, Смитерс, потому что ты рассчитаешься со мной перед своей семьей и друзьями. Понятно?
— Зачем тебе все это? Эта девушка — рабыня. Она — ничто. Или, может, ты сам хочешь попробовать этой коричневой сладости?
Люк ударил точно в челюсть, и его кулак врезался в мерзкую массу мяса и костей. Смитерс мучительно застонал, лицо его перекосилось от боли.
— Мы договорились?
Смитерс пытался потрогать свою опухшую челюсть, но Люк перехватил его руку.
— Ладно, — наконец произнес он. — Мы договорились.
— Не воображай, что я стану повторять еще раз, — продолжал Люк, слезая со Смитерса, — ты оставишь в покое Бидди Ли, и ты оставишь в покое Шарлотту. Это касается также и всей твоей семьи. Понятно?
Смитерс ничего не ответил. Люк с угрожающим видом снова шагнул вперед.
— Хорошо, хорошо, — уступил Смитерс, поднимая вверх, руки в знак полного повиновения.
Шарлотта видела, как Люк и Джок Смитерс возвращаются от реки. Перед фургонами Смитерсов продолжала расти толпа из родственников и друзей.
— Пойди приведи Бидди Ли, — прорычал Смитерс, глядя на своего сына.
Скит Смитерс в недоумении продолжал стоять.
— Чего ты ждешь? — рявкнул Джок. Казалось, вены на его шее были готовы лопнуть. — Ты слышал меня? Приведи ее!
— Но, папа…
— Никаких «но»! Мистер Эшкрофт купил ее и хочет ее получить. Сейчас же!
— Купил ее! — закричал Скит. — Ты же говорил, что когда мы достигнем Орегона, она будет моя
— Отныне каждый, кто обидит эту девушку, будет иметь дело со мной, — сказал Люк. — Тебя это тоже касается, Скит.
Челюсть Скита отвисла и осталась висеть. Что до Шарлотты, то она упивалась этим моментом, сожалея, что поблизости днем с огнем не найти фотографа, который мог бы запечатлеть это выражение ошеломляющей тупости на лице жестокого, невежественного урода, каким был младший Смитерс.
Затем он прыжками, как раненное животное, ринулся к фургону.
— Постой! — позвал его Люк. Он догнал его в несколько длинных, быстрых шагов. — Бидди теперь принадлежит мне, поэтому я сам ее приведу.
Было странно слышать, как Люк говорит такие слова, и трудно представить, что теперь он являлся законным владельцем Бидди Ли. Но Шарлотта хорошо успела узнать характер Люка: он, как и она сама, считал, что рабство — постыдное явление для молодой развивающейся нации.
А еще через мгновение к ней уже шла Бидди Ли, глаза которой вопросительно смотрели на подругу и ни на кого больше. Шарлотте хотелось побежать навстречу девушке, обнять ее и танцевать вокруг нее, как она, бывало, танцевала вокруг своей сестры, когда они были детьми. Но по выражению лица Бидди Ли было невозможно прочесть ее мысли.
— Мистер Эшкрофт сказал, что мы с тобой будем делить палатку, — тихо сказала она.
Шарлотта не могла больше сдерживать себя. Она схватила Бидди Ли за руки.
— Ты свободна, Бидди Ли.
Бидди Ли покачала головой.
— Это не может быть так просто.
— Не знаю, о чем думаешь ты, но я думаю, что женщины Смитерсов теперь сами будут выполнять «работу рабов», Бидди Ли. Они будут стирать, готовить, скрести посуду и обжигать свои руки, обдирать в кровь пальцы. Почему ты на меня так смотришь?
Бидди Ли выглядела удивленной и озадаченной.
— Это правда, — сказала Шарлотта.
После длинной паузы Бидди Ли вдруг заговорила, и тень улыбки изогнула ее губы.
— Они будут копать ямы, чтобы разводить свои костры, — мягко сказала она. — И запрягать упряжки, и стирать, и чистить посуду, — продолжала она, и глаза ее засверкали.
— Все это не так уж и плохо, правда? — тихо спросила Шарлотта. — Ты ведь знаешь, что бывают вещи и похуже, разве не так? Я, например, это точно знаю.
Бидди Ли нахмурила брови, и во взгляде ее отразилось сомнение.
— Они не могли отпустить меня на свободу вот так… Ты же знаешь Скита, — тихо сказала она, и веселье исчезло с ее лица.
Шарлотта перевела взгляд с Бидди Ли на Скита Смитерса. На покрытом пылью лице яростно сверкали его бесцветные глазки, губы сжались в тонкую черточку. Что ж, значит, им с Бидди Ли нельзя ни на минуту забывать об осторожности, если они хотят добраться до заветных земель живыми и невредимыми, решила она.