Дорогая Клара!
Шрифт:
У Наташи в дневнике одни глупости, давала мне прочитать.
Сегодня мой четырнадцатый день рождения. Вот и все новости.
Виктор – Кларе
19 мая 1937
Дорогая Клара!
Угораздило же тебя родиться в день пионерии.
Будущее
не придет само,
если
не примем мер.
За жабры его, – комсомол!
За хвост его, – пионер! [15]
У моей
15
Маяковский В. Выволакивайте будущее! (1925 г.).
Клара, скоро тебе вступать в комсомол, к этому нужно подойти со всей серьезностью. Желаю тебе быть верной делу рабочего класса и заветам Ильича.
А еще хочу тебя предостеречь. Девочки с годами становятся вреднее. Это мне сказал Ваня. Ване восемнадцать, ему лучше знать.
Твой подарок будет ждать тебя после уроков за школой.
С уважением, Виктор
Клара была вне себя от счастья. Обняла щенка и кружилась с ним.
В школу ее провожает целая свора, каждую погладит, почешет за ухом.
– Смотри, какой он милый! Это самый милый щенок на всем белом свете!
Сердце мое наполнилось радостью.
Клара – Виктору
21 мая 1937
Витька! Как ты узнал, что я мечтаю о собаке?
Черныш тот еще хулиган! Ты подарил мне самого вредного щенка на свете. Ладно ковер, но он испортил платье, которое мама шила для Варвары Филипповны. Взял и пописал на него! Что за невоспитанный пес!
Теперь от платья пахнет псиной, и никак от этого запаха не избавиться.
Мама отшлепала Черныша. И он нагадил на пороге.
Придется отвезти его в деревню. Чернышу там понравится. Дедушка любит собак.
Буду навещать его на каникулах.
Приходи ко мне завтра в гости. Мама испечет пирог со сливовым вареньем, каким-то чудом уцелевшим до весны. Если бы я нашла его раньше, то не видать мне пирога на день рождения. Все правильно мама сделала, что припрятала его.
Клара
Сегодня был у Клары дома. Отмечали ее день рождения.
Первым ушел Коля. На грядущей неделе у него соревнования по боксу, не может пропустить тренировку. На прощание он поцеловал Клару в щеку. Я почувствовал, как запылали мои уши. Никогда прежде я не чувствовал своих ушей. Какая наглость! Клара не подставляла ему своей щеки. У нас не принято целовать девчонок. Зачем он это сделал?
Вскоре после Коли ушел Алек. Эмма и Наташа ушли, когда доели пирог. Мы с Кларой остались вдвоем. Ее родители еще не вернулись, и Клара попросила меня посидеть с ней. Я был крайне рад ее просьбе, мне совсем не хотелось уходить.
Я не знал, о чем говорить, сел за пианино
Я вдруг подумал, что так бы всю жизнь и сидел. Только мысль пронеслась, пришла мама Клары, и я засобирался домой.
Виктор – Кларе
23 мая 1937
Дорогая Клара!
Двадцать седьмого мая выступаю в консерватории. Бабушка может взять тебя с собой. Я попросил оставить два места. Мама не сможет – у нее участились головные боли.
С уважением, Виктор
Уже неделю Витька сам не свой.
В субботу у него концерт! Будет играть что-то сложное, взрослое. На перемене ходит по коридору взад-вперед, останавливается, водит рукой по воздуху, а после уроков бежит в музыкальную школу.
Я его отвлекла сегодня. Какую-то глупость сказала. Он посмотрел, и меня словно волной ледяной окатило.
Глаза у него были серые, холодные.
Обычно глаза у него синие, как море на открытках, которые Гертруда присылала из отпуска. А сегодня как льдинки.
Я сидела, замерев. Мне было так страшно, точно на сцене я, а не Витька.
А вдруг он собьется? А вдруг перепутает ноты?
Я внимательно смотрела на Витькино лицо. Только на несколько секунд отвлеклась, когда Витькина бабушка коснулась ладонью моего локтя. Я повернулась, по щеке бабы Зои текли слезы. Я перепугалась. Вдруг Витька не то играет? Но баба Зоя повернулась ко мне и улыбнулась, и я поняла, что это слезы радости.
Витька играл то медленнее, то быстрее. То громче, то тише. И вдруг музыка прекратилась. Витька убрал руки с клавиш, опустил на колени.
Я первая зааплодировала. Сильно-сильно била ладонями друг о друга. Витька повернулся, посмотрел прямо на меня и улыбнулся. Он так редко улыбается. Но улыбка у него такая хорошая.
Клара – Виктору
2 июня 1937
Ну, бывай, Виктор Палыч!
Сегодня мы отчаливаем в деревню, до сентября ты меня не увидишь.
Если произойдет что-то интересное, пиши.
Клара
Проснулся поздно, умылся, сделал зарядку и лег с книгой.
Уже несколько раз порывался писать Кларе, да не о чем. Дни мои скучны и однообразны.
Вчера от безделья я не менее получаса рассматривал стрекозу. Она обняла камушек восемью лапками и замерла. Застыла в раздумьях. Ее крохотное тельце – зеленое с черными полосками, как у ящерки, – оставалось неподвижно, серые полупрозрачные крылья трепетали на ветру. “О чем ты думаешь, стрекоза? – хотелось спросить мне. – Какие мысли приходят в твою крохотную голову? Где ты была, что видела?”