Дорогая сестра
Шрифт:
– Мне очень жаль, Элизабет, мне в самом деле очень жаль. Я, кроме того, знаю, что у тебя неприятности с успеваемостью.
– Я это объяснила.
– Да, ты объяснила. Но до тех пор, пока ты не объяснишь, почему ты оклеветала в своей колонке человека заведомо ложным сообщением, мне, к сожалению, придется отказаться от твоих услуг в работе над «Оракулом».
Глаза Элизабет округлились от удивления.
– Вы меня увольняете?
– Да. Мне очень жаль…
Элизабет встала, с
– Ну, и подумаешь! – сказала она. – Я считала вас своим другом, но теперь поняла, что ошибалась.
– Я твой друг, Элизабет. Ты хорошо пишешь, и я хочу тебе помочь. Я надеюсь, что ты сможешь разобраться в себе. А до тех пор…
– Не дождетесь моего возвращения, – высокомерно сказала Элизабет и вышла из комнаты.
Вернувшись этим вечером домой, Элизабет увидела Джессику, которая с побледневшим лицом сидела неестественно прямо за кухонным столом вместе с родителями, чьи лица своей мрачностью вызывали ассоциации с заседанием Верховного суда.
– В чем дело? – спросила Элизабет.
– Элизабет, я просто не знаю, что сказать, – голос матери был полон огорчения. – Я никогда не думала, что наша дочь сможет воспользоваться чужой курсовой работой и сдать ее как свою собственную.
– Что? – удивилась Элизабет, густо покраснев.
– К нам приходила твоя классная руководительница, миссис Грин, – сказал отец. – Она очень обеспокоена.
– Мы все очень обеспокоены, – добавила Элис Уэйкфилд.
Затем она повернулась к Джессике.
– Джессика, почему же ты не рассказала нам о том, что происходит? Ты ведь должна была знать.
– Я не знала! – воскликнула Джессика.
Она действительно не знала о работе. А что касается всего остального – как теперь объяснить, что волновалась? Что думала – сможет справиться со всем этим в одиночку?
Джессика Уэйкфилд чувствовала себя так, будто весь мир рушился, вокруг нее.
Глава 9
– Джессика, ты отвезешь нас в субботу на прослушивание?
Голос испугал Джессику. С кисточкой от туши в руке она резко повернулась и увидела в дверях своей комнаты Джин – или это Джоан?
– Ты когда-нибудь слышала, что прежде, чем войти к кому-нибудь, следует постучать? – сердито сказала она. – Это имеет отношение к одному пустяку, который называют, правом людей на уединение.
«Весь мир ополчился против меня, но я надеялась, что хоть у себя в комнате смогу найти какой-то покой». – Она опять повернулась к зеркалу.
– Ты думаешь, что можно ко мне врываться и делать мою жизнь невыносимой?
«И ты, и вообще все в Ласковой Долине!» – И родители, и Тодд,
Еще раз взглянув на дверь, она увидела, что там никого нет.
«Великолепно, – подумала она. – Ну просто великолепно».
Теперь ее, помимо всего прочего, будет мучить совесть, потому что она обидела одну из двойняшек.
Джессика поняла, что, если не сможет в самое ближайшее время излить кому-нибудь душу, то просто рассыплется на части.
В тот же день после уроков она отправилась в редакцию «Оракула», но нерешительно остановилась в холле. Она знала, что раньше Элизабет всегда шла со своими проблемами к мистеру Коллинзу, а эта проблема непосредственно касалась Элизабет, так почему бы не попробовать? Надеясь, что мистер Коллинз не очень занят, она толкнула дверь и с облегчением увидела, что он в комнате один. Коллинз взглянул на нее и улыбнулся.
– Лиз, я рад, что ты заглянула. Я хотел…
– Мистер Коллинз, извините, я не Лиз.
– Джессика? Ну, прости. Что-то в последнее время я постоянно вас путаю. – Он пересел на край стола.
– Меня очень легко отличить по морщинам. Я состарилась от беспокойства, – сказала она, тяжело опускаясь на стул.
– От беспокойства по поводу сестры, так?
– Слава Богу, вы понимаете, что меня тревожит, мистер Коллинз!
Наконец-то у нее появился взрослый союзник. Не удивительно, что Элизабет шла к нему со своими проблемами.
– После того, что она сделала, я не могу взять ее назад в «Оракул».
– Я совсем не об этом. – Джес готова была расплакаться.
– Джессика, чем я могу помочь?
– Я не знаю, – выдавила она, еле сдерживая слезы.
И, закрыв лицо руками, она разрыдалась.
Роджер Коллинз сочувственно обнял ее за плечи, дав ей вволю выплакаться. Затем он вложил в ее руку накрахмаленный белый носовой платок и, слегка похлопав ее по плечу, спросил:
– Теперь полегче?
Всхлипывая и вытирая слезы, Джессика кивнула.
– Ну и хорошо. Теперь скажи, в чем все-таки дело.
– Дело в Лиз, в чем же еще? Разве вы не заметили, как она изменилась, мистер Коллинз?
Задумчиво потирая подбородок, учитель признал:
– Ее отношение к работе в «Оракуле» действительно стало совсем другим.
– Вот видите! – Она поняла, что правильно сделала, придя к нему.
– Но, к сожалению, Джессика, я не знаю, что посоветовать. Элизабет действительно изменилась в худшую сторону, но она, по-видимому, этого не понимает.
Джессика почувствовала, как последняя ее надежда улетучилась.