Дороги и Тропы

Ларина Виктория

— Что-то не так, наставник?

— Все не так, миледи. Мне не нравится это задание, меня настораживает сам идиллический остров, мне не хочется тащить туда вас, меня преследуют дурные предчувствия и постоянное ощущение опасности. И я понятия не имею, откуда все это безобразие взялось. Когда мы с вами шли в Кер-Алессу, я ничего подобного не чувствовал, а ведь там было заведомо опасно. — Мастер не смотрел на нее, но его волнение ясно читалось в голосе, в нервно сцепленных за спиной руках, в напряженном развороте плеч.

— Понять природу ваших опасений, как и обоснованность их, мы сможем только на месте, — пожала плечами Тайри, — я пока никакой тревоги не ощущаю, но это ничего не значит. В прошлый раз я тоже не почувствовала опасность, а она ввалилась прямо к нам в окно.

Наставник, наконец, обернулся, с уважением посмотрел на юную леди и кивнул.

— Будьте осторожны, Тайри.

Я не хочу, чтобы с вами произошло что-то опасное.

— Всенепременно, мастер, — девушка постаралась, чтобы ответ выглядел убедительным. Все равно, что бы ни случилось, она будет рисковать первой, несмотря на все его просьбы. Именно поэтому под роскошные пальмы острова она проскользнула раньше ваюмна.

Ничего не случилось — пока. Пели птицы, перекликались в кронах деревьев чудные большеглазые зверьки с длинными полосатыми хвостами, перебегали тропинку ярко-оранжевые и радужно-зеленые ящерицы. И бесшумно шагали впереди трое смуглых до черноты проводников в неброских серо-зеленых одеждах. Старик с серебряной, похожей на нимб, шевелюрой; зрелый воин и мальчик лет тринадцати. По очереди то один, то другой набрасывал на голову невесомый капюшон, делал шаг с тропы и мгновенно растворялся в лесу. Ваюмна и его ученицу вели в некое место, где "на них посмотрят и примут решение". А уж потом только пропустят к границе плоскогорья. Мастер Гайдиар этих троих не интересовал, а вот на Тайри они смотрели с каким-то детским любопытством. Ей казалось, они едва удерживаются от желания притронуться к ней, дабы убедиться в том, что она настоящая. А еще воин с профессиональным интересом присматривался к легкому мечу, что уютно устроился в ее заплечных ножнах. «Это он еще кинжал не заметил», подумала леди Даллет, — «тот, пожалуй, ему бы еще больше понравился…» Вскоре заросли подступили вплотную к тропинке, а деревья сплели над ней ветви, образуя живую арку. Казалось, что путешественники оказались в невероятной лесной галерее, где колоннами служили странно гладкие золотисто-коричневые стволы деревьев. За очередным поворотом дорогу перекрыла завеса из цветущих лиан. Раздвинув ее, проводники вывели своих подопечных на круглую поляну, пронизанную солнечным светом. Здесь лесной купол поднимался на огромную высоту, став ажурным. Тайри и мастер Гайдиар переглянулись. Странное было ощущение: будто не в лесу они вовсе, а в храме. Особое это было место, пропитанное благоговением и надеждами многих поколений людей. Ваюмну стало не по себе. Его ученица это вряд ли смогла ощутить, ей же не объясняли, как заглядывать в разнообразные места Тонкого мира, как понять, где стена между ним и грубой реальностью тонка, а где непробиваема и мощна, точно крепостная. Здесь, на этой поляне, стены вовсе не было, лишь тонкий полог, занавес из воздуха и света, и за ним — кто-то древний, с удивлением и интересом обративший на них свой нечеловеческий взгляд.

Старик подошел к утопающему в траве плоскому камню, с улыбкой опустился на колени и высыпал из маленького мешочка приношения, совсем, казалось бы, смешные: несколько ярко-лиловых жемчужин, бирюзовые ветки кораллов, что-то еще…

— Ты балуешь меня, брат. — Легкий шепот прозвучал в головах у людей. В отдалении, среди омытых солнцем стволов, появилась призрачная фигура. Высокая, изящная женщина, в невесомых полупрозрачных развевающихся одеждах, танцующим легким шагом приближалась к ним. Смуглые тонкие руки плели реальность из шороха листьев, звона золотых браслетов, стрекозиного танца, солнечных лучей и человеческого дыхания. Там, где она ступала, распускались алые и белые россыпи цветов. В иссиня-черной гриве волос прятались звезды, ожидая своего часа. На шее подрагивал каскад капель росы, скрепленных паутинкой. Ясные глаза сияли, пухлые губы прятали улыбку, солнечные блики скользили по идеально гладкой коже. Проводники взирали на женщину-сказку со смесью священного трепета и обожания. Маги прекрасно видели, что это лишь облик, за которым таилось существо более древнее, чем окружающий их мир. На дне зрачков прекрасной незнакомки плескалась прожитая вечность, а внутри ярко горела частица Пламени Первозданного. Она горит почти в каждом, но если у обычных людей это лишь искра, а у магов — огонек свечи, то появившаяся перед ними сущность носила в себе очаг. Она могла стирать в порошок горы, поднимать со дна морского материки, творить чудеса и создавать живое и неживое, но… почему-то жила среди джунглей в полной безвестности, почитаемая маленьким народом, как богиня — но и только. Это было, как минимум, странно, но не людям судить…

Дивная хозяйка острова остановилась в нескольких шагах от коленопреклоненных людей и магов, долго смотрела на них, будто читала в раскрытой книге.

— Каких восхитительно

неправильных чародеев ты привел ко мне, брат! — сказала она, и ее серебряный голос прохладой окутал внимающих. — Первый — странник, не стремящийся домой; искатель, вплотную приблизившийся к своей цели, но не желающий ее видеть; чародей, не раскрывший себя и на треть. И вторая — дева, носящая оружие, точно страж, воин или охотник; целительница, способная убить. Пусть ради защиты или во имя долга, но… Чужак, которого принял мир, и его спутница, всеми корнями древнего леса проросшая в мир, но с легкостью способная его покинуть. В преддверии тяжелых времен такие люди и появляются. Мир притягивает неправильное и невозможное. Но я не вижу пока, чем эти двое могут что-то исправить здесь.

— Возможно, есть еще кто-то более неправильный, кого мы приведем за собой, — тихо ответила Тайри.

— Приведёте. Может быть. Если… — Голос хозяйки острова стал совсем тихим, а взгляд — очень печальным. — Удачи вам.

Она что-то сделала, мастеру Гайдиару показалось — изменила саму ткань мира. Заблестели пылинки в солнечных лучах, бросились врассыпную бабочки и стрекозы, смолкли птицы. По ту сторону поляны вдаль уходила тропа — полоса сухой, растрескавшейся земли среди влажных джунглей. Там, дальше, лес был молчалив и мрачен, тянуло оттуда чем-то чужим, горьким и смертельно опасным. Самый младший из проводников упал на землю, скорчился в позе зародыша, закрывая голову руками. Старшие держались стойко, но и им это давалось с невероятным трудом. Тайри устремилась в открытый проход почти бегом, не желая подвергать мучениям ни в чем не повинных островитян. Сама она так остро влияние чуждого не ощущала, возможно потому, что помогали обереги и хорошо поставленные магические щиты.

Деревья закончились быстро. Кустарники, папоротники и всякая "ползучая" мелочь упорно пыталась расти и дальше, превращаясь постепенно во что-то искаженное, шипастое, распространяющее едкие запахи, сочащееся на надломах желтым ядовитым соком. А потом и эта растительность исчезла. Под ногами звенела иссохшая грязно-бурая земля, то там, то здесь пересеченная глубокими трещинами. Ветра не было — совсем, и в жаркой духоте висело зыбкое марево. Дорога вела в гору, юная леди оглянулась на своего наставника: тот шел молча, но было заметно, что подъем дается ему с трудом. Далее лежало ровное, как стол, место, пустота которого казалась обманчивой. Их путь закончился внезапно. Казалось, кто-то просто срезал бритвой вторую часть плоскогорья. За отвесным обрывом до горизонта расстилалось плато — сплошь черный, оплавленный, как стекло, камень. В отдалении торчали странного вида невысокие скалы, больше похожие на фрагменты какой-то гигантской стены. И тут, над обрывом, уже никакие щиты не могли полностью прикрыть Тайри от здешнего ветра, который не был ветром. Дуновение чуждого, извращенного, разрушительного, корёжащего самую суть мира воздействия, с каждой секундой отбирающего новую частичку сотворенного когда-то. Путешественников коснулась лишь тень тени того, чему они даже не могли подобрать название, а уже стало невозможно дышать. Но и оторвать взгляд от горизонта тоже было невозможно.

— Чувствуете, миледи? Главное там, за этими скалами. Там проходит некая грань, а может, стена, которая удерживает чудовище. Это все очень… хрупкое. Нам надо подобраться как можно ближе, чтобы понять, что там происходит и насколько все плохо.

— Да уж, по-моему, хуже некуда, — поморщилась младшая герцогиня Даллет. В Кер-Алессе темный Поток был рядом, но не здесь, изоляция худо-бедно жила. А в этом месте… У меня даже слов для описания не находится. Там, за этими "клыками", будто провал в бездну, созданную Отступником.

— Вы уверены?

— А вы разве не чувствуете, кроме всего прочего, всепоглощающую ненависть, что бьет оттуда? Ненависть ко всему, что живет по своим законам, что еще не перемолото, не искажено, — произнесла Тайри, исследуя даль при помощи заклинания "зоркого глаза". Чары действовали плохо, сильно приблизить предметы не удавалось. Мысль посмотреть вокруг так, как смотрят целители, когда обследуют своих пациентов, почему-то показалась правильной. Увиденное заставило ученицу ваюмна содрогнуться.

— Знаете, мастер, на что похожа эта пакость за скалами? Если меня не обманывает магическое зрение — на опухоль, пожирающую больного. Она очень агрессивна, она силится расти и захватывать новые ткани, но кто-то сумел запереть её в неких пределах, видимо, не успев вовремя уничтожить, пока эта дрянь была маленькой. И я впервые вижу, чтобы так странно выглядели барьерные чары. Они будто бы чем-то сродни тому, что внутри них.

— Хотите сказать, что целители никогда не лечили подобное подобным? — Появившийся, как водится, внезапно, синий дракон, был мрачен и взъерошен.