Дороги Зоны. Герои поневоле
Шрифт:
– Галопом! – проорал Зубр в самое ухо.
Сидорыч рванулся и упал – он совершенно не чувствовал ног ниже колен. Зубр снова помог ему подняться. Кое-как доскакали до входа в тоннель. Там поджидали остальные. Молодой сидел, в изнеможении привалившись к стене, Шаман, сдернув шлем, пытался остановить кровотечение из глубокого пореза на щеке. Один Мора твердо стоял на ногах. Он и принял у Зубра шатающегося Сидорыча.
– Что? – прокричал Мора.
– Ноги! – коротко пояснил Сидорыч.
Он уже кое-как приноровился: двигаться было можно,
– Надо валить отсюда! – крикнул Зубр.
Шаман кивнул и поднял за шиворот Молодого. Сталкеры рванули в тоннель. Зубр бежал сзади Сидорыча, поддерживая его за рюкзак. Вскоре шум воды начал стихать, отряд постепенно перешел на шаг. Потом, не сговариваясь, остановились. Молодой сразу плюхнулся на пол. Шаман снял маску и принялся стирать с нее кровь, Мора протянул ему бинт, Зубр достал какой-то артефакт и провел по щеке друга – порез закрылся.
– У тебя что? – обернулся Зубр к Сидорычу.
– Ног не чувствую от колен, – Сидорыч как раз затягивал шнуровку «берцев».
– Мутанты зашибли?
– Нет, по ходу, от того, что в воду опустил.
– Хреново дело, – покачал головой Мора.
– Да не, вроде отходят.
Сидорыч поднял одну ногу, попытался пошевелить стопой – с трудом, но получилось.
– Пройдет! – излишне бодрым голосом заявил Сидорыч. – Еще побегаю.
– Вот и хорошо, – хлопнул его по плечу Мора. – Самое время сейчас побегать.
Он указал за спину Зубра. Сталкеры увидели, что вслед за ними по тоннелю бежит ручеек воды. Молча развернувшись (Шаман снова вздернул Молодого), отряд побежал дальше.
– Мужики, а если там выхода нет? – выкрикнул, задыхаясь, Молодой.
– Придется надолго задержать дыхание, – ответил Мора.
– Нечего было в тварей из грави-пушки палить!
– Вот стервец! Если бы я не пальнул, они бы тебя в узел завязали! – возмутился Шаман.
– Если бы ты не пальнул, колонна бы не упала, – парировал Молодой. – И вода бы не полилась.
– Тебе бы тогда это было до лампочки! – вступился за Шамана Зубр.
– Увязался я с вами на свою голову, – прокряхтел Сидорыч.
Сейчас, когда к ногам стала снова возвращаться чувствительность, он понимал, что пока ковылял, успел несколько раз подвернуть щиколотки – и теперь вместе с ощущениями приходила боль. Пока было терпимо, но Сидорыч знал, что это совсем ненадолго. В контейнере у него была припрятана пара лечебных артефактов, но нужно время и, главное, покой. Иначе вообще порвет жилы в лоскуты.
Сидорыч обернулся назад. Возникла мысль: сунуть ноги в воду, возможно, опять онемеют. Он уже было решился попробовать, даже стал замедлять ход, махнув Зубру, чтобы бежал вперед, не ждал. Зубр, вопросительно уставившийся на него, не успел ничего спросить – раздался радостный крик Шамана.
Сидорыч выглянул из-за спины Зубра. Впереди, метрах в пятидесяти, явно
– А если не сработает? – прошептал Молодой.
– Попадем в глупую ситуацию, – ответил Шаман и прислонил карту к панели валидатора.
Дверь щелкнула и приоткрылась. Мора надавил, раскрывая ее пошире. Зубр посветил внутрь: узкий тамбур и пролет лестницы, ведущей наверх. Сидорыч посмотрел назад – вода снова нагоняла. Сталкеры быстро выскочили из тоннеля и прикрыли дверь. Под стальной панелью щелкнули замки. Все машинально выдохнули.
Глава двадцать четвертая,
которая дает некоторое представление о побочных эффектах использования кустарных психотропных препаратов
В ночном небе что-то летало. Скорее всего птицы. Большие, с золотыми клювами, они выскакивали из крутящейся огненной галактики, разросшейся на полгоризонта и, разбрасывая искры, с истеричным свистом падали вокруг отряда. Со всех сторон, размахивая руками, танцевали разноцветные огромные кляксы с черными дырами. Седой знал, что это обычные заброшенные дома, но одновременно эти дома были кляксами, пляшущими вокруг. Причем из разбитых окон торчали уродливые рожи – их не было видно, но они торчали. Все сопровождалось музыкой лондонского симфонического оркестра, точнее – просто грохотал гром, но его играл лондонский симфонический оркестр. Помогал ему в этом ветер – сильнейший ветер, ураган, буквально выдувающий душу, заставлял полковника идти, пригибаясь к земле.
При этом Седой сохранял удивительную ясность сознания. Они приняли анабиотик, препарат против Выброса. Его нужно принимать вместе со снотворным, но снотворное не использовали – спать им было не нужно. Нужно было прорваться через Излучатель, через блокпосты сектантов. Единственный способ – во время Выброса. Тогда и Излучатель отключается, и сектанты прячутся по норам.
Идея принадлежала Седому. Волков ее одобрил, потому что он знал цель. А бойцы не знали, поэтому теперь в отряде у них всего шесть человек. Пятеро солдат пошли на базу, и Волков сказал, что они будут уволены. Но ничего не поделаешь – идея Седого действительно выглядела безумной.
А Волков сказал, что шансы есть. Волков верил в их шансы. Хорошие, сказал он, у них шансы. Если все оружие спрятать, связать руки за спиной и привязаться друг к другу веревкой. Наоборот: сначала привязаться друг к другу, а потом уже связать руки за спиной. Особо стараться не надо, сказал Волков, все равно никто из них не догадается, как освободиться. Волкова нужно слушать. Волков знает, он уже пробовал анабиотик и остался жив. Только перестрелял в демонов весь боезапас и залез на дерево. Но деревьев в Ельске нет. Есть дома, похожие на кляксы. «А, нет – вот оно, дерево!» – обрадовался Седой, но тут же с сожалением признал, что его уже не догнать.