Дорогой чести
Шрифт:
— Да помилуй, все знают, что губернатор ему отставкой пригрозил, ежели с Квасовым не помирится. А тот и заломи две тысячи за «бесчестье». Городничему деться некуда. Все, что на машины дурацкие с купцов и мещан надрал, да еще своих приложил…
— Тут нос повесишь, — посочувствовал второй чиновник.
— Я и говорю, — наставительно сказал первый. — А не бей откупщикова приказчика по морде. Как граф твой из министров, так и ты разом ничто. Без протекции разве губернатор станет…
Слов стало не разобрать. Шаги
«Вот и награда за радения об ихнем благе, — с горечью думал Непейцын. — Ежели так говорят господа образованные, то ремесленники, поди, вовсе убеждены, что наживаюсь на службе. И с чего взяли, будто нос повесил? Что хмурый ходил во время тяжбы с Квасовым?»
Но долго размышлять на эту невеселую тему городничему не пришлось. На другой день к нему прибежал почтмейстер с известием, что господин Лаба предпринял объезд губернии, находится в Порхове и вот-вот будет в их городе.
— Соберите чиновников, Сергей Васильевич, велите, чтоб мыли в присутствиях и сами подтянулись, — советовал Нефедьев.
— К чему же, Иван Макарьич? — ответил городничий. — Сию новость все от вас нынче же узнают, а город пусть губернатор увидит, как он есть. От будок, заново крашенных, красоты не прибавится…
— Можно ль так судить, Сергей Васильевич? — искренне ужаснулся почтмейстер. — Понятно, много не сделать, но все-таки и ночью кое-что подновить, подкрасить поспеют…
Позже Непейцын узнал, что он уверенно говорил чиновникам: «Уж конечно, какой-то проезжий сообщил до меня городничему — представьте, и бровью не повел!»
Лаба де Виванс приехал на вторые сутки в полдень и, остановив дорожную коляску перед домом присутственных мест, прямиком вошел в городническое правление, сопровождаемый Холмовым. Оба были весьма запылены, потому что с утра проскакали три станции.
Усевшись в кресло городничего и посадив его рядом, губернатор, по своей птичьей манере, скосил карий глаз на поношенный сюртук Непейцына и спросил:
— Не знали, что я приеду?
— Знал, но без определенного дня. И полагал, что цель приезда вашего превосходительства есть знакомство с повседневным бытом города, — ответил Непейцын. — А в будние дни по закону я не обязан быть в мундире. Однако, ежели пожелаете…
— Не нужно. Расскажите, с какого часа и какими делами занимались. Кто те люди, которых отпустили, когда я вошел?
Полчаса Лаба слушал пояснения городничего, затем поднялся:
— Теперь я пойду в земский суд и в дворянскую опеку, а потом прогуляюсь по городу. Вы можете меня сопровождать?
— Я каждый день в сии часы обхожу город, и ежели сейчас пойти, то полагаю, увидите все, как бывает без вас, ибо полиция и обыватели еще не осведомлены о приезде вашего превосходительства.
— Вы хитрец или чудак? — спросил губернатор с улыбкой.
— Про то судите сами, — слегка
— Идемте. В присутствии побываю позже. Холмов, ждите здесь.
— Позвольте, ваше превосходительство, пойти умыться на квартиру господина Непейцына, — взмолился Павел Павлович.
— Хорошо, ступайте, — разрешил губернатор.
Прогулка по городу продолжалась часа два. Зашли в несколько лавок, и губернатор, которого никто не узнавал в дорожном пыльном сюртуке, приценился к разным товарам, купил и съел копеечный калач. Потом через мост направились в крепость, осмотрели обветшалые гауптвахту и цейхгауз. Здесь к Непейцыну подошла старушонка из стрелецкой слободки с просьбой унять сына, который не дает ей алтын в неделю на церковные свечи. Отсюда по набережной Ловати, заходя в обывательские дворы, где городничий указывал, где стоят пожарные чаны с водой, и называл по имени обывателей, дошли до кожевенного завода на Введенщине. Тут попросили напиться, и хозяин поднес квасу сначала Непейцыну. На возвратном пути Сергей Васильевич предложил зайти к нему передохнуть.
— Нет, тогда не доберусь до чиновников, — отказался Лаба. — Вы идите домой и отдыхайте, а я схожу в присутствие, ведь завтра воскресенье. Меня к себе приглашаете? Или только Холмова?
— Прошу оказать мне честь, ваше превосходительство, — ответил городничий и пояснил: — Я живу один, и более покойного помещения в городе не сыщете, исключая, что напротив устроен кабак.
Дома Непейцын нашел все, как заранее приказал Нениле. Кабинет приготовили для губернатора, в спальне застлали кровать дяденьки, и на ней сладко спал Павел Павлович, губернаторского камердинера поместили в бывшей Филиной мастерской.
Лаба де Виванс появился в шестом часу. Умылся, выбрился и с шутками сел за обед. Но, окончив его, сознался, что очень устал, и с извинениями отправился спать.
Веселое настроение не оставляло господина Лаба весь следующий день. Утром за чаем он сказал Непейцыну:
— Вам я очень обязан — впервые почувствовал себя Гарун-аль-Рашидом.
— Простите, но я не знаю сего лица, — сознался городничий.
— Оно и понятно, подполковник, вы, как я заметил, не охотник до сказок, — тонко улыбнулся губернатор.
— Некоторые сказки, виденные в юности в Кременчуге и Херсоне, навек от себя отвратили, — серьезно заверил Непейцын.
— Когда сие получали? — указал Лаба на очаковский крест. — А я в тех же местах годом позже служить начал.
— В каком роде войск, ваше превосходительство?
— В Полоцком пехотном полку, а в статскую переведен по своей просьбе, потому что от давней контузии глохнуть стал на сие ухо. Заметили, что я все боком к вам обращаюсь?