Дорогой сновидений
Шрифт:
— Нет.
— А наказывать его?
— Нет. Он ведь всего лишь ребенок.
— Конечно. Я знала, что ты так ответишь. Детям многое прощается. И не важно, кто этот ребенок: малыш — смертный, родившийся лишь мгновение назад, или бессмертный бог, который прожил уже не одну вечность, но не повзрослел ни на миг, потому что не хотел этого.
— Что бы там ни было, дети каравана должны проснуться.
— Тебе не найти Лаля в этом мире. После того, что случилось в прежнюю вечность, Айя заточила его в краю сновидений. Путь же туда открыт лишь спящему.
— Ты хочешь
— Да пойми ты! В своем сне он — повелитель, а все остальные — только спящие! Он делает все, что хочет, в то время как… Да и не это главное. Как ты собираешься попасть в мир, о котором ничего не знаешь, в существование которого, может быть, даже не веришь, привыкший видеть сны отражением реальности? Прежде, чем что-то предпринимать, нам надо попытаться разобраться, найти ответ хотя бы на некоторые вопросы! — ее слова убеждали разум, глаза молили душу понять и, послушавшись совета, не бежать вперед во власти чувств, не разбирая дорогу.
— Не нравится мне все это! — качнув головой, прошептал колдун. — То, что происходит в караване последнее время…Так не должно было случиться!
— Да. Не должно… У меня тоже такое чувство, что кто-то изменил судьбу караванщиков… Но разве это под силу маленькому божку?
— Ты сама говорила, что он — повелитель сновидений. Значит, во сне он может все.
— Но не наяву! Сон — совершенно особенная стихия, которая в той или иной степени имеет власть над всеми спящими. Но он не властен над бодрствующими! И, потом, караванщики спят снами Айи, а не Лаля. Да они даже имени его не помнят!…Вот что, пошли к Гештинанне.
— Зачем? — удивленно взглянул на свою спутницу Шамаш. — Она богиня прошлого, не будущего.
— Но в прошлом происходило многое из того, что творится сейчас. Пусть это не полное подобие, но что-то похожее… И, потом, ей служат летописцы — создатели первого цикла… Думаю, нам стоит встретиться с ними и расспросить обо всем, что осталось за текстом легенд. И может быть тогда нам будет дана дорога вперед.
— Раз ты уверена, что прямого пути нет…
— Ну конечно!
— Ладно… Мне сейчас пригодится любая помощь, помощь всех, кто предложит ее.
— Вот и хорошо! — обрадовалась Кигаль тому, что ей, наконец, удалось хоть в чем-то переубедить брата. — Идем!
— Кигаль, нам нужно торопиться. Будет лучше разделиться…
— Ты хочешь, чтобы я пошла к ней одна?
— Нет… Наоборот.
— К кому же ты отправляешь меня?
— Если ты согласна…
— Помочь тебе? Всем, чем могу! И не сомневайся в этом, если не хочешь меня обидеть! Так что мне делать?
— То, что я не могу встретиться с Айей ведь не значит, что это не под силу и другим?
Богиня поспешно кивнула, показывая, что поняла:
— Я разыщу ее. И расспрошу обо всем. Ты прав: в конце концов, она тоже богиня сна. Она должна разобраться в том, что творится, помочь нам понять, с кем вести бой. И вести ли его вообще, или попытаться договориться…
Глава 10
Когда
Колдун не особенно представлял себе, где ее искать. Однако страх за детей подгонял его, не позволяя задержаться на месте даже для того, чтобы оглядеться. Каждый новый миг ложился тяжким грузом на плечи, давил сильнее всех снежных покровов пустыни и толщ земных пределов.
"Хозяин, — волк, застыв возле разлома земной коры, похожего как две капли воды на тот, первый, что привел Шамаша во дворец Кигаль, окликнул Шамаша, выводя его из оцепенения размышлений, стремясь поскорее вернуть к реальности. — Мы пришли".
"Возвращайся в караван", — скользнув по своему спутнику быстрым взглядом холодных глаз, проговорил колдун.
"Я не оставлю тебя одного!" — приглушенно зарычал зверь.
"Ты сделал все, что мог. Спасибо. Дальше ты не можешь сопровождать меня, когда подземный мир закрыт для живых".
"Но я ведь был с тобой в пещере судьбы!"
"Это другое дело. Исключение из правил. Единственное".
"Тогда я дождусь тебя здесь, на грани, как ждал, пока ты говорил с Кигаль".
"Нет. На обратном пути я буду слишком торопиться, чтобы пользоваться дорогами земли. Возвращайся. Когда я доберусь до каравана, я хочу, чтобы ты был уже там".
"Хорошо", — поняв, что на этот раз ему не переубедить бога солнца, вынужден был согласиться снежный охотник.
"Будь осторожен".
"Буду, — взгляд, устремленный на Шамаша, был серьезен, как никогда. — Возвращайся быстрее. Ты нужен нам", — и, сорвавшись с места, волк золотым бликом заскользил по снегам пустыни, уносясь к горизонту.
А Шамаш шагнул вниз, в подземный мир, где царили огонь и окружавшая его со всех сторон твердь.
То место, в которое он попал, походило скорее не на пещеру, а зал дворца Хранителя, просторный, с высокими потолками, отделанными голубоватой лепниной, стенами, покрытыми фресками, и мраморным, отполированным до зеркального блеска полом. В нем не было окон, впрочем, здесь в них и надобности не было, когда мягкий матовый свет исходил от всего вокруг, придавая любой даже самой обыденной вещи — низенькому столику для фруктов или трехногим табуретам — неповторимый вид.
Этот зал создавал странное чувство пограничья, остановившегося пространства и времени, когда все вокруг представлялось застывшим отражением того, что когда-то было живым, когда-то, но не теперь.
И вдруг посреди этой безмолвного неподвижия ощутилось движение, воздух всколыхнулся, словно от вздоха удивления и восторженной радости.
Повернувшись на звук, колдун увидел двух мужчин средних лет с сухощавыми безбородыми лицами и аккуратно подстриженными волосами. Они были одеты как горожане и отличались от них лишь необычно бледной кожей, которая имела синеватый отлив, свидетельствовавший о том, что ее обладатели жили в мире, лишенном солнечного света.