Дороже всего на свете
Шрифт:
– Потом, может, и туда, а пока другие планы.
– Я хочу объяснений.
– Позже. – Ярошевич смотрит на часы. – Некогда. Меня ждут в другом месте. Часа через два вернусь. Чтобы была готова.
– Ну хорошо, – равнодушно пожимаю плечами, хотя спокойствия внутри ни на грош.
Ничего не понимаю. То шагу не дают ступить с виллы и острова, то теперь внезапный отъезд.
Дан уходит, а я, позабыв про душ и вообще про все на свете, сажусь за ноутбук. Открываю новости и ищу хоть какие-то упоминания об отце.
Тишина. Никаких громких
Но ненадолго.
Информация о задержании и ранении Александра Гроу появляется в одном из новостных каналов аккурат в тот момент, когда мы с Даном проходим паспортный контроль перед вылетом в Израиль.
2 глава
Нависшая надо мной тень заставляет поднять голову.
– Выпей. – Дан протягивает бокал с виски.
Тяжесть последних дней не отпускает, а теперь еще и новость об отце… Мы нередко склонны перенимать привычки, присущие нашему окружению, и вот, похоже, я набралась от Ярошевича. Совсем не истерю, внешне сохраняю спокойствие. Но лишь внешне.
– Давай-давай, – настаивает Дан. – Полегче станет.
Взяв бокал, делаю несколько глотков. Алкоголь немного расслабляет, и голова перестает болеть. Вот только напряжение и страх никуда не уходят.
В каждом из нас сильно желание приспособиться к жизни, даже в порой, казалось бы, невыносимых условиях. Рано или поздно любые убеждения меняются, а психика адаптируется.
Со мной, видимо, что-то не так. Я словно стою на перроне и один за другим пропускаю поезда. Смотрю, как люди запрыгивают в вагоны и уезжают в свою лучшую жизнь, а сама не могу сделать и шага. Провожаю составы долгим взглядом, ощущая, что к ноге привязана огромная гиря, а в душе навязчивый страх совершить ошибку. Большую, величиной с гигантский мегаполис. И чем дольше я бездействую, тем страшнее решиться вообще хоть на что-нибудь. Заколдованный круг.
Дан садится напротив, старается заглянуть в глаза.
– Почти все мы думаем лишь о конечном результате. По нему часто оцениваем свои и чужие достижения. Что происходило в процессе, как человек шел к цели – нас не интересует. Да и сам человек порой об этом пути забывает. А ведь одни мало отдыхали и много нервничали, кто-то даже лишился здоровья, другие совершали не свойственные им поступки и рисковали, тоже чем-то жертвуя. Не бывает так, что ты будешь только получать, ничего не отдавая взамен. Каждый отдает. Везунчиков не бывает.
– Зачем ты мне это говоришь?
Ярошевич ухмыляется.
– Важно найти баланс и вовремя остановиться. Но случается, что затормозить перед пропастью уже невозможно, а сил ее перескочить не хватит. Леон не может разом закончить свои дела и тебя отпустить. Впрочем, отец тоже не смог тебе помочь. Ты в той ситуации, когда разгон взят, но впереди пропасть. Что будешь делать?
Дан, скорее всего, запугивает, чтобы считать мои реакции. А может, проверяет, не выходила ли я на связь с отцом.
– Странный разговор…
Мне действительно интересно это услышать, тем более от Ярошевича, мозги которого устроены иначе. Дан умеет подмечать некоторые не совсем очевидные вещи.
Вероятно, у каждого из команды Дамианиса есть какая-то отличительная особенность. Не удивлюсь, если у Дана окажется психическое расстройство или иное отклонение от нормы. Внешне, на людях, он спокоен и живет по четкому расписанию, но на самом деле Ярошевич, мне кажется, подавляет свои эмоции.
Несколько недель я наблюдала за тем, как он встает в одно и то же время, идет в спортзал и, словно робот-убийца, два-три часа крушит и ломает там все без остановки. Потом Дан возвращался к обыденной жизни, но наутро все повторялось. Никогда не видела вживую столько жестокости и агрессии. Почему-то сложилось впечатление, что эти вспышки злости не просто так. До сих пор поражаюсь, как решилась играть у него на нервах.
– Подстраиваешься под ситуацию, да? – все-таки угадывает он мои эмоции.
Истерить при Ярошевиче – не вариант. Не хотелось бы, чтобы он прямо в воздухе попросил меня покинуть самолет. Он может.
– И все-таки. Как бы ты поступил?
– Стрелки переводишь. Ну ладно. На пальцах объясню, что происходит и чего в ближайшее время ждать. Когда берешь на себя большую ответственность, сбросить ее в одно мгновение не получится. Леон и твой отец пытались договориться и разрешить свой конфликт более-менее мирно, но произошел неприятный инцидент. С последствиями. Перепрыгнуть пропасть не получится, но есть возможность перед ней притормозить. Все от тебя зависит, Тоня.
– Папа ведь жив?
Это, в сущности, единственное, что сейчас интересует, а не всякие философские умозаключения Ярошевича. Нашел время умничать. Плевать мне на всякие пропасти.
– Жив, но… – Дан осекается и шумно вздыхает.
Повисает пауза, которая лупит по нервам.
– Но?..
– Не все так просто. Вы с Леоном сами поговорите. Ты только глупостей не делай и морально будь готова, наверное, ко всему. Я, честно говоря, и сам не знаю, чего сейчас от него ждать.
При мысли, что предстоит увидеться с Дамианисом, я тянусь к бокалу и делаю еще глоток виски.
– Леон как-то причастен к тому, что мой отец ранен?
Ярошевич поднимается на ноги и идет на свой диван.
Понятно. Разговор окончен, толком даже не начавшись.
Допиваю виски, пытаясь справиться с нарастающей паникой. Меня ведь не проститься с отцом везут? А что, вполне в духе Дамианиса.
Остаток полета сижу как на иголках и впервые за долгое время не могу сконцентрироваться на работе. Выключив ноутбук, я беру телефон. Листаю новостные паблики со смешными картинками. Не знаю как, но среди этого веселья попадается ролик, на котором ребенок с потерянными, грустными глазами. Он смотрит на меня через экран. Открываю видео целиком.