Досье Сарагоса
Шрифт:
Все авторы и отчеты ЦРУ, которые проанализировали документы «Красного ор-кестра», свидетельствуют, что Мюллер при этом присутствовал. Значит, он, не вмешиваясь, позволил Гирингу излагать эти теории и предложения. Нет ника-ких свидетельств или документов о том, что в какой-то момент Мюллер оспорил это желание компромиссного мира, к которому, как мы хорошо понимаем, стре-мился отнюдь не сам Гитлер, а некоторые члены его окружения, уже намеревавшиеся его предать.
Не зашла ли уже эта игра гораздо дальше, чем мы ее себе представляем?
Однажды активно включившись в обмен радиограммами с Москвой, Треппер из вопросов, которые он получает, сам делает вывод, что
И эта «Большая игра» в тени, не стала ли она уже осью тайного красно-коричневого союза, в перспективе, о которой знают или предполагают, с той и с другой стороны, только Абакумов и несколько немецких посвященных?
Мюллер был награжден в ноябре 1944. Десятью месяцами раньше жена Треппе-ра получила такую телеграмму: «Ваш муж — герой. Он работает для победы нашей Родины». Телеграмма была подписана полковником Эпштейном, майором Поляковой, майором Леонтьевым: тремя высшими «контролерами» ГРУ, зани-мающимися деятельностью «Красного оркестра». Следовательно, в Москве с 1943 года, в Берлине в 1944 году были довольны работой тех, кто управлял чем-то вроде ошеломляющего диалога.
В пользу кого? Благодаря советским архивам, процитированным в 1995 году «Кентом», мы знаем, что Леонтьев в одном из своих отчетов, датированном 16 апреля 1946 года, подтверждал, «что ГРУ с апреля 1943 года было проинфор-мировано об участии Треппера и Гуревича в радиоигре»; и что в начале июня 1943 года ГРУ дало «свое разрешение на ее продолжение». Затем документы ГРУ сообщают, что «в период, длившийся с апреля 1943 по май 1945 года», оно получило этим путем из немецкой контрразведки ряд ложных сообщений воен-но-политического характера, но они не имели никаких отрицательных последствий.
Так в какую же игру тут играли? Не велась ли под видом «Большой игры» еще одна игра, о цели которой знали только несколько посвященных?
Возможно, тут можно найти и объяснение «исчезновения» вдохновителей этого огромного обмана, после 1945 года с немецкой стороны, а после 1953 года и с советской стороны. Отстраненный с лета 1951 года от должности и оказавшийся под наблюдением, Виктор Абакумов был казнен в 1954 году. Все его доверен-ные лица — тоже, либо до него, либо потом. Никто больше ничего не сможет сказать, в том числе, и немцы: Мюллер и Борман исчезли в мае 1945 года.
Мы увидим, при каких условиях.
Реабилитация «Кента» также не была бы столь ясной и окончательной, как это объясняет документ от 22 июля 1991 года, подписанный помощником Генерального прокурора СССР Александром Филипповичем Катусевым, если бы он пре-давал. Следовательно, он принимал участие в операции между Востоком и За-падом, которой заправляли Абакумов, Мюллер и Борман. Первый с благослове-ния Сталина; другие без ведома Гитлера, но с очевидным попустительством Гиммлера, о коем все историки знают, что он всеми средствами стремился спасти свое будущее, предлагая западным союзниками свою кандидатуру как за-мену Гитлера, как до, так и после неудавшегося покушения 20 июля 1944 года.
И то, что полковник Леонтьев был подвергнут «дисциплинарному наказанию» за то, что способствовал осуждению «Кента» — что следует из окончательного вердикта помощника Генпрокурора; и то, что ни Эпштейна,
Другие исследователи пришли к тем же выводам, хоть и другими путями. Не наша вина, что один из них, американец Льюис Килзер, дважды награжденный Пулитцеровской премией, не приобрел, как бы случайно, известности своей книгой на эту тему («Предавший Гитлера. Мартин Борман и падение Третьего Рейха»). Наша книга была уже написана, но не опубликована, отсюда и наши ссылки на его работу в этой главе, так как Килзер тоже доказывает, что «Боль-шую игру» со стороны немцев вели только Борман и Мюллер.
Но, подчеркивает он, «в конце 1940-х годов кто мог счесть полезным говорить о том, что человек, являвшийся вторым после Гитлера виновником Холокоста, на самом деле был агентом Иосифа Сталина?»
Килзер однозначно имеет в виду Мартина Бормана и, рядом с ним, Гестапо-Мюллера.
Это видение истории, разумеется, никак не вписывалось в официальную версию ни в 1945, 1955, 1965 годах, ни даже сегодня.
На наш взгляд, нюанс состоит в том, что термин «агент» не подходит для Бор-мана и для Мюллера. Он слишком ограничивающий, слишком упрощающий. Он сводит роль того и другого до простых пешек, которыми манипулируют по воле обстоятельств. Таким было мнение Рудольфа Барака, бывшего руководителя чехословацкой разведки, находившейся под советским контролем. — Агенты Москвы, тот и другой? — говорил он мне. — Но нет! Это было гораздо тоньше…
Теперь нам остается только проследить за развитием событий до мая 1945 года, вокруг и рядом с зондеркомандой, так как несмотря на волну арестов агентов в Германии, в Нидерландах, в Бельгии, в Италии, в Болгарии, и т. д., Москва никогда не получала так много информации об операциях немецкого высшего ко-мандования против Красной армии. Это означает, как заметил генерал Франц Гальдер после войны, упоминая о времени, когда он возглавлял генеральный штаб Верховного командования Вермахта (OKW), что какими бы сильными ни были удары, нанесенные по шпионским сетям в Германии между 1942 и 1945 годами, кто-то тайком эти тайны читал, заглядывая через плечо фюрера и его самого. Конечно, Гальдера в сентябре 1942 года сменил генерал Курт Цейтцлер, так как Гитлера раздражало, что Гальдер иногда оспаривал его проекты. Фюрер предпочитал бесцветного офицера военному с характером, чтобы осуществлять свои военные планы. Но это не мешало, чтобы кто-то продолжал втайне их чи-тать по мере их создания.136
10.6. Подозрения ГРУ в 1943 году
Через несколько месяцев после того, как Цейтцлер приступил к исполнению своих обязанностей, в то время как готовилось сражение под Курском — которое было почти столь же решающим как битва под Сталинградом — ГРУ направил Шандору Радо, руководителю советских разведывательных сетей, базировав-шихся в Швейцарии и известных как «Красная тройка», шифрограмму, датиро-ванную 23 апреля 1943 года, полный текст которой он не привел в своих вос-поминаниях «Под псевдонимом Дора», появившихся в 1971 году. Это вполне понятно, так как это послание пришло не напрямую к нему, а к «Сиси», псевдо-ним одного из наилучших источников СССР в Европе. «Сиси», настоящее имя Рахель (Рашель) Дюбендорфер, до войны работала в Женеве, в Международном бюро труда. Послание Центра говорило «Сиси»: «Нецелесообразно информиро-вать «Альберта» (то есть Радо) ни об этом запросе, ни о вашем ответе».