Доспехи из чешуи дракона
Шрифт:
– Это еще к каким? – настороженно сощурился Семиун.
– Ко многим, например, что ты гробовщика увидеть сумел, хотя для взора людей он невидим. Не знаю я, ума не приложу, отчего такое приключилось, то ли тебя кое-кто в магии поднатаскал, то ли я сам тому виной. Лечил тебя, дурня, когда в первый раз способностями своими воспользовался, можа, тебе кой-что на время и передалось…Но это не важно, кроме того, еще доводов целая куча наберется. За те повязки, что ты раненым миссионерам наложил, не только руки, но и голову оторвать нужно! Нет, ты все аккуратно, внешне правильно сделал, да только перед тем, как бинты накладывать, ты раны от грязи не очистил. Когда о высоких материях говорить пытаешься, то терминами эскулаповскими хорошо сыплешь,
– И это все или у господина зануды еще кое-что про запас имеется? – Голос Семиуна стал раздраженным, а взгляд совсем другим, недовольным, презрительным, будто у самовлюбленного, восхищающегося собственной мудростью и красноречием оратора, которому какой-то плебей из толпы осмелился указать на пробелы в логике речи и некоторые косноязычные обороты. – Так выскажи свои домыслы, можешь и в Гильдию пожаловаться, если претензии к моему мастерству имеются!
– Эх, вьюноша зеленый да во вранье неопытный, я б по каждому пункту рожу твою наглую утереть бы мог, коль ты препираться задумал, да только некогда нам диспуты разводить, – тяжело вздохнул Шак и посмотрел на стоявшего перед ним неумеху-вруна исподлобья. – Так уж получилось, что я и в бою под Суршью побывал, и в форте болотном отсиживал. Был у нас там один лекаришка, маленький, неказистый старичок, тоже, кстати, Семиуном кликали. Да только он в первый же месяц погиб, грибочков решил откушать, вот из поганок по глупости своей похлебку и сварил.
– Ты знал, ты с самого начала знал…и все равно?!
Юноша не смог договорить, его захлестнули чувства. Тот, кто раскрыл его легенду почти в первый же день, не поспешил прирезать провалившегося шпиона в ближайшем лесу, а всюду таскался с ним, прикидываясь несведущим простачком, и, кроме того, дважды спасал ему жизнь, рискуя при этом целостью собственной шкуры.
– На сантименты нет времени, – чувствуя, что творится в голове юноши, произнес Шак. – Итак, повторю свои простые вопросы. Кто ты, кто послал тебя за мной следить и, главное, зачем? Кого заинтересовали нелегкие будни обычного шарлатана да бродяги-мошенника?
– Меня зовут Кевий, я потомственный граф из рода Осваров, ближайший друг Антурия Четвертого, а граф Лотар…– юноша вдруг замялся, а затем выпалил на одном духу и отвернулся: – Граф Лотар мой родной дядя. Я рано лишился родителей, и он вырастил меня, как отец.
– Ух ты! – не ожидавший такого поворота Шак даже присвистнул; он был удивлен, но не так уж сильно расстроен.
– Меня послал в графство король, но следить за тобой я не собирался…Это я уж здесь, когда задание провалил и другого выхода не осталось…
– Давай-ка, парень, не спеши, рассказывай по порядку и внятно. Я, конечно, бродяжка далеко не простой, но все же никак в толк не возьму, чем моя скромная персона заинтересовала венценосных особ и алчную кодлу их подхалимов.
– Ты-то здесь ни при чем, – отмахнулся Кевий, но все же внял словам Шака и начал рассказ с событий, происходивших задолго до посещения им Тарвелиса: – Детство мое прошло при дворе. Сколько я себя помню, граф Лотар всегда опекал меня и не давал в обиду придворным. Знаешь, как бывает. Хоть ты и благородных кровей, хоть и имеешь связь с королевским родом, но если растешь без отца, то при дворе всегда найдется масса «доброжелателей»…
– Не надо мне про дворцовые нравы вещать. Бывал я там…– Немного подумав, Шак добавил: – Но давно. По делу давай, по делу!
– Долгие годы, почти все правление прошлого короля, граф Лотар решал все важные государственные вопросы. Без его ведома не издавался ни один важный закон, не подписывался ни один договор с соседями. Фактически это он был королем, хоть никогда и не помышлял сам усесться на трон. Королевство при нем процветало, но около десятка лет назад, мне тогда только исполнилось восемь, граф неожиданно оставил двор и переселился в свой замок. Никто тогда не мог понять почему, я тоже, но сейчас я догадываюсь…
–
– В последний раз я видел его два года назад, на морском побережье, во время войны с соседями за бывшие дикарские земли. Время меняет людей, они стареют, а он по-прежнему оставался молодым и полным сил. Он колдун, точно такой же, как гробовщик, он побоялся, что его обвинят в сговоре с темными силами, поэтому и покинул дворец.
– Кое в чем, надо признаться, ты прав, – снисходительно поморщился Шак. – Но разве ты слышал, чтоб хоть одного придворного шаркуна обвинили в колдовстве и приговорили к костру? К вельможам Единая Церковь относится уважительно, особенно к тем, чьи карманы трещат от злата и за чьей спиной войско, чуть меньшее, чем у самого короля. Нет, парень, дело не только в этом…Но ты продолжай, продолжай, я внимательно слушаю!
– После ухода графа от дел не наступил крах, но многое изменилось, притом не в лучшую сторону. Соседи чтили клятвы былых лет, но не спешили заключать новые союзы. При королевском дворе стали формироваться группировки вельмож, начали возникать бунты на недавно покоренных территориях. Одним словом, страна лишилась сильного лидера, твердой руки. Когда Антурий Четвертый надел корону, то по наущению старшей сестры разорвал союз с соседями и начал войну за дикарские земли…
– Эй, брось, парень, за дурака меня не держи и сплетни, дурнями пущенные, не пересказывай! – лукаво улыбаясь, Шак пригрозил юноше пальчиком. – Все короли так поступают, у которых старшие сестры, конечно, имеются. Королева да принцесса ведь страной управлять не могут, они сильны, лишь пока наследник молод. А Антурий твой пройдоха тот еще. Он экспериментирует, королевством управлять пробует, опыта пока набирается, а все дела, которые по юношескому азарту наворотил, потом на сестрицу свою спишет. Дескать, ну, мужики, чаго хотите? Баба глупая, вздорная, до меня королевством крутила, ужо не взыщите! – Шак довольно умело изобразил крестьянина, как манерой говорить, так и выражением лица, поглупевшего буквально за считаные доли секунды, а затем так же мгновенно ставшего по-прежнему умным. – Молодой король на престол, сестрица с глаз долой: или в монастырь, или за заморского принца замуж. Вот она, нелегкая принцесская доля, на роду написано козой отпущения стать!
– Несмотря на несколько поражений, например под Суршью, военные действия в целом шли довольно успешно. Королевская армия вместе с отрядами богатых вельмож, в том числе и графа Лотара, уверенно вытесняла неприятельское войско со спорных земель. Однако, когда дело уже шло к развязке, граф Лотар вдруг настоял на заключении мира, притом на очень невыгодных для нас условиях. Я помню тот вечер. Граф выгнал тогда всех из королевского шатра, и они с Антурием долго кричали один на другого…После чего Лотар вышел и тут же покинул армию, король два дня был не в себе, а потом вдруг объявил перемирие и заключил договор.
– Послушай, парень, – Шак никак не мог привыкнуть к новому имени юноши, а называть его, как прежде, уже не мог. – А сколько тебе лет?
– Я тогда приврал, но немного…– честно сознался граф Освар. – Три дня назад исполнилось двадцать, но во дворце взрослеешь еще быстрее, чем на войне. Там жизнь другая, очень уж недобрая…
– Теперь понятно, почему в природе имеется королевский питон. Змеюка этого вида на дворцовых харчах росла…– попытался сострить Шак, но его шутка не была понята.
– Прошло время, тогдашняя история уже почти забылась, но месяц назад меня вызвал король и приказал инкогнито отправиться в графство. Он заподозрил графа Лотара в измене. Хоть дядюшка проживает здесь, в далекой провинции, вдали от дворцовой суеты, но слишком многое в политике и торговле по-прежнему завязано на нем. К тому же до столицы дошли слухи о поспешном укреплении замка и о резком увеличении его гарнизона.