Достаточно шрамов

МамаЛена

Время шло, Кричер что-то бурчал про сов, заполонивших крыши и площадь, Гарри не слушал домовика. Очнулся он только, услышав шум с силой открывшейся входной двери.

– Кричер!
– позвал Гарри, и услышал в ответ:

– Гарри, мой мальчик, здравствуй.

В гостиную вошел Дамблдор.

– Директор.

Гарри, не вставая, кивнул в знак приветствия, и указал на кресло:

– Садитесь.

Дамлдор сел, положив на колени какие-то бумаги.

– Чаю?
– вспомнил о вежливости Гарри.

– Спасибо.
– кивнул Дамблдор.

Приказав Кричеру принести чай, Гарри все же пересел в соседнее кресло.

– Гарри, - заговорил директор, - как ты ?

– Спасибо, со мной все

хорошо.

– Твои друзья беспокоятся о тебе. Ты уже неделю сидишь тут, закрывшись от всех, совсем один.

– Я плохо себя чувствовал.

– Конечно: три недели в плену не прошли для тебя даром, но ты должен был позволить нам помочь тебе, хотя бы из благодарности: ты ведь спас нас всех.

– Значит, три недели?
– Гарри казалось, что прошли месяцы.

– Расскажи мне, что произошло. Как тебе удалось победить Тома.

Стараясь быть кратким, Гарри изложил директору то, что рассказал ему Малфой.

– Значит, отразилась...
– Дамблдор задумался.
– Хорошо. Гарри, ты собираешься выйти из своего заточения? Весь магический мир хочет сказать тебе «спасибо».

Гарри передернуло. Он представил себе, что будет стоять перед глазеющей на него толпой, и гадать: они уже слышали, чем он заплатил за эту победу? Поэтому они смеются? Или они просто счастливы?

– Нет! Спасибо, директор, но я бы не хотел ... всего этого.

Дамлдор понимающе улыбнулся:

– Я знаю, Гарри, ты не любишь быть на виду, но тут уж ничего не поделаешь... И, честно говоря, мне снова нужна твоя помощь.

– Опять?
– Гарри старался сдерживаться.
– Что, появился новый Темный Лорд? Или вам нужно ограбить Гриннготс? Я сделал то, чего от меня ждали, так неужели я все еще что-то должен магическому миру?

Гарри почти кричал, понимая, что ведет себя грубо, но не в силах сдержаться.

– Что ты, мой мальчик, - совершенно спокойно ответил Дамблдор, - это магический мир должен тебе. Ну, раз ты не готов мне помочь, что ж поделаешь? Прошло слишком мало времени, у тебя все еще шок. Если тебе что-нибудь понадобиться, Гарри, я с радостью окажу тебе помощь.

Директор поднялся и протянул Гарри бумаги, которые так и держал в руках.

– Кингсли просил передать тебе письмо. А это - несколько газет, так, вдруг ты захочешь узнать, что творится в мире... Ну, или протопить получше камин.

Дамблдор улыбнулся, и Гарри почувствовал угрызения совести, но страх, державший его в надежном убежище, был сильнее.

– Что передать твоим друзьям?

– Я напишу им. До свидания, директор.

– До свидания, Гарри.

Движением палочки починив почти выломанную дверь, Дамблдор удалился, оставив Гарри ненавидеть собственную трусость.

Бросив газеты на пол, Гарри вызвал домовика и наорал на него, приказав никого больше не пускать. Стало легче. Усевшись на любимое место, он потребовал вина, и открыл письмо Шеклболта. Новый глава Аврората вежливо напоминал об обещании встретиться и поговорить, и сообщал, что присутствие Гарри на слушаниях в Визенгамоте по делу арестованных Пожирателей необходимо для «вынесения справедливых приговоров». Прочитав это , Гарри подавился, откашлялся и задумался: Кингсли был не прост. Чего он хотел добиться с помощью Гарри и его свидетельства - смягчения или более жесткого осуждения? Гарри не сомневался, что на допросах давно выплыла вся правда о его заключении, и, наверняка, в таких подробностях, которых сам он и не помнил, зачем тогда вызывать его в суд? Опорочить «Героя» перед Визенгамотом? Вряд ли - Кингсли производил впечатление вменяемого человека. Значит, для того, чтобы он помог понадежнее упрятать в Азкабан пойманных подонков. Нет уж! Гарри не собирался корчить несчастную жертву перед публикой, пусть справляются сами. Кинув письмо в огонь, Гарри потянулся, чтобы отправить

туда и газеты, но имя Малфоев, напечатанное на первой странице, остановило его. Развернув газету, Гарри тут же наткнулся глазами на передовицу: «Список арестованных «Пожирателей Смерти»; Люциус Малфой и его сын значились под цифрами «2» и «3». быстро пробежав глазами список из сорока пяти человек, Гарри не нашел там Беллатрикс и Руквуда. Медленно, словно пытаясь вскрыть заживающую рану, Гарри прочел список заново, воскрешая перед глазами лица тех, кого помнил по именам. Зачем он это делал? Гарри не знал. Все эти Долоховы, Креббы и Гойлы - он почти не помнил лиц, зато помнил движения каждого: любимые удары, любимые словечки, финальные хрипы и стоны. Читая имена, Гарри словно плевал в лицо каждому, кто делал это с ним, радовался тому, что они в тюрьме и никогда больше не дотронутся до него. Дочитав до конца, Гарри перевернул лист, чтобы увидеть, кто же удостоился первого места в этой когорте палачей и убийц, и его сердце пропустило удар. В ушах зазвенело, руки, держащие газету, дрогнули. Конечно! Кого еще можно было бояться почти так же, как Волдеморта? Только носившего клеймо предателя, одинаково ненавидимого в обоих лагерях. Буквы прыгали в глазах Гарри, не желая складываться в знакомое с детства : «Северус Снейп».

Гарри закрыл глаза, пытаясь прийти в себя, но сердце продолжало биться о ребра, не давая отдышаться. Северус Снейп... Северус... Снейп...Северус...Ледяная рука, разжавшая его стиснутые пальцы, горячие губы, не то целующие, не то затыкающие рот, объятие.

...Гарри...Если есть хоть малейшая надежда...

... Северус, хватит заслонять его собой...

Гарри скорчился от стыда, выронив бокал... Заслонять собой... Именно это Снейп всегда и делал, а он, Гарри? Он даже не вспомнил о раненом профессоре! Сидел в своей норе, глотал слезы, жалел загубленную жизнь, а Северус в это время был в тюрьме? Они хотя бы дали ему вылечиться, или просто засунули в камеру и заковали? Трясущимися руками Гарри расправил газету Где это? Вот: «Судебные слушания продлятся в течение двух недель: с 14 по 28 мая. Следите за нашими объявлениями».

– Кричер! Какое сегодня число?

– Двадцатое мая, хозяин.

– А который час?

– Пять вечера.

– На завтра приготовь мне мантию, я уйду рано.

Домовик поклонился и исчез, а Гарри, отыскав пергамент, написал Кингсли, прося его открыть камин в министерстве в девять утра. Идти через Атриум, под пристальными взглядами толпы волшебников, он все же не решился. Ответ от Кингсли пришел почти ночью, когда Гарри уже отчаялся дождаться - «Хорошо». Вздохнув с облегчением, Гарри свалился на диван и заснув, впервые не видел подвал и его посетителей: ему снился дождь, слизеринские шарфы и Невилл.

Глава 3

Выпав из камина на ковер в кабинете главного аврора, Гарри был готов ко всему: просить, угрожать, согласиться на любые условия, чтобы добиться своей цели. Шеклболт встретил его, встав из-за стола и протянув руку. Гарри со скрытым страхом вглядывался в него, ожидая увидеть презрение, насмешку или брезгливость: конечно, Кингсли был в курсе всего, что произошло с ним, но, спокойные глаза мужчины смотрели доброжелательно. Пожав Гарри руку, Кингсли пригласил его сесть в кресло и уселся за свой стол.

– Рад видеть вас, Гарри. Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, я в порядке. Вы хотели поговорить со мной, Кингсли. Чем я могу быть полезен?

– Гарри...
– Кингсли помедлил, выбирая слова.
– Я хотел просить вас выступить свидетелем на нескольких процессах. Ваши показания могут очень помочь нам.

– Кингсли, сколько авроров допрашивали Пожирателей?

– Тринадцать.
– если Шеклболт и удивился, то не показал этого Гарри.

– А вы сами присутствовали на допросах?