Доставка
Шрифт:
много места для нашей мебели, так что, большинство мебели придется выкинуть.
Алексей надеется, что мама не поймет сказанного им, но она понимает и снова
начинает рыдать.
Мози берет маму за руку и я практически падаю со своего места. Она с такой душой
смотрит на него, пока он вытирает ее слезы.
– Миссис Финч, они не заберут ничего из того, что вы не хотели бы отдать.
– Его жест
окутан нежностью, но его стремление присвоить все, что принадлежит мне,
так готовящейся взорваться разум. Как всего лишь за несколько дней, вы можете внедриться в
чью то семью? Успокаивать мою мать - его миссия? Легкость его поведения сводит меня с
ума. Теперь он очаровал всех и они слушают его, и это мне кажется абсолютно нечестно.
Я отталкиваю от себя свой суп и резко встаю.
– Я подожду в машине, - говорю я, бросая немного наличных на стол.
Я выбегаю из закусочной и направляюсь к машине. Топаю ногой, когда осознаю, что
ключи от машины у Лекса, и что на улице холоднее, чем я думала. Я прислоняюсь к машине, пытаясь встать, где светит солнце. Мне нужно немного личного пространства между мной и
ним, пока он не свел меня с ума.
Искоса смотрю на слабое солнце и улыбаюсь. Помню, когда была подростком, и, взяв
полотенце, пошла на задний двор, пытаясь получить загар на свою блеклую сибирскую кожу, а
мой папа вышел во двор, чтобы немного поработать. Мне должно быть было около
тринадцати лет.
– Светлана, почему ты здесь лежишь?
– спросил он с неподдельным любопытством.
– Чтобы загореть, папа. Знаешь, чтобы стать бронзовой. Как девочка с пляжа - как
барби из Малибу.
Именно тогда мой папа объяснил мне, как русские могут загорать стоя. И тогда все
встало на место.
– Тебе не придется поворачиваться вокруг, словно сандвич на гриле, - помню, как он
сказал мне это.
Я улыбнулась слабому солнцу, согретая воспоминаниями. Папа всегда стоял на пляже
или на озере. Сладость этих воспоминаний жалила еще сильнее. Прощай задний двор.
Прощайте все воспоминания.
Я открыла глаза, когда почувствовала перед ними тень. Мози Круз закрывал собой
солнце и все в моем личном пространстве.
– Ты очень смелый, если решил последовать за мной сюда, - говорю я, указывая на
него пальцем.
– Похищаешь мою семью, пытаешься справиться с кризисной ситуацией!
– я
скрещиваю руки и смотрю на него.
– Это моя работа. И говоря о работе, то, что ты здесь
может лишить меня моей работы. Я поддерживаю свою семью Мози, поедая чертову лапшу на
обед, пакуя тосты на завтрак каждое утро и совсем НИКОГДА не ходят в кино!
Слезы текут по моему лицу, а я даже не могу вспомнить,
раз. Я невосприимчива к драмам, особенно учитывая, что ежедневно сталкиваюсь с ними на
работе и пытаюсь решить их.
– Мне жаль, Лана. Ты бы предпочла, чтобы я уехал?
Он выглядит таким милым, когда говорит это, появившаяся тревога заслоняет его
прекрасное лицо.
– Я хотел помочь тебе, но если я не помогаю, я уеду.
Я кладу руки на бедра и еще сильнее рыдаю и скулю.
– Одно слово и я уеду. Я больше не член команды?
Я слабо улыбаюсь ему и, используя рукав, вытираю щеки. Ничего не могу с собой
поделать и хихикаю, даже со слезами текущими по моему лицу.
– Ты боль в моей заднице, вот кто ты. Настоящий сталкер. Мы даже не в одной
команде.
– Я мог бы обнять тебя и, возможно, ты почувствуешь себя лучше.
– Мне не положено обниматься с клиентами, - говорю я, скрещивая руки. Мой
зеленый свитер такой колючий и все что я хочу, это зарыться в пальто моей бабушки и
расплакаться.
– Мы не в Pathways. Мы в городе мотоциклов и никто нас не увидит. Я последовал
сюда за тобой, потому что ты мне нравишься, Лана. Очень. И думаю, что я тоже нравлюсь
тебе, даже если ты и не признаешь это.
Я разворачиваюсь на тротуаре и шагаю к другой стороне машины, пытаясь открыть
любую из дверей, зная, что они закрыты. Снова текут слезы, заставляя меня чувствовать себя
такой несдержанной.
– У меня даже нет дома, Мози. Не заставляй меня потерять еще и мою работу! – вижу,
что от моих слов в воздухе появляется пар, и это дает мне знать, что температура на улице
быстро падает.
Посмотрев наверх я вижу, как мои мама и папа медленно спускаются по ступенькам
закусочной. У мамы уже давно проблемы с тазобедренным суставом, но теперь моему отцу
действительно приходится поддерживать ее. Мози спешит к ним, чтобы помочь, и это еще
сильнее злит меня.
Я вытираю слезы и натягиваю фальшивую улыбку, чтобы скрыть свою боль от мамы.
Ей не нужны лишние беспокойства. Она только что потеряла все что имела.
Позже тем вечером я помогаю маме упаковывать фотографии. Мы заворачиваем их в
шелковые шарфы, которых у моей мамы штук пятьдесят. Она достает ярко фиолетовый и
оборачивает его вокруг моей головы.
– Твои глаза, - говорит она. Поглаживая меня по виску тыльной стороной ладони.
– Фиолетовый выявляет зеленый, - говорю я и она, улыбаясь, кивает мне.
Мой отец за кухонным столом с Мози и Лексом, потеют над счетами. На самом деле я