Досточтимый Беда — ритор, агиограф, проповедник

Ненарокова Мария Равильевна

В изображении Беды неживая природа слушается святого и служит ему вместе с людьми и животными. По молитве Катберта ветры меняют свое направление. В 3 главе рассказывается о спасении монахов, которых уносило на плотах в открытое море. Движимый состраданием к погибающим, Катберт «опустился на колени, чтобы помолиться Богу, склонился головой до земли, и немедленно направление ветров переменилось, и ветры вынесли плоты целыми и невредимыми на берег ...» (гл. 3). В другой раз присутствие Катберта помогло предотвратить пожар в неком селении: «Немедленно он вышел и пал на землю перед дверью дома, и пока он молился, направление ветров переменилось. Подув с запада, они отвели всю опасность того, что огонь переметнется на дом, в который вошел муж Божий» (гл. 14). Действенность молитвы подвижника проявилась также в том, что на Фарне, представлявшем собой цельную скалу, открылась «водяная

жила» (гл. 18). Углубление, выдолбленное в каменном полу кельи Катберта, наполнилось водой, количество которой «чудесным образом» (гл. 18) всегда оставалось неизменным. Благословение Катберта сделало легким камень, «который едва могли поднять четыре человека» (гл. 17), превратило обычную воду в вино, и те, кто попробовал его, «позже признавались друг другу, что никогда до этого они не пили лучшего вина» (гл. 35).

В своем служении святому неживая природа подчас оказывается заботливее людей, что следует из рассказа навещавших Катберта монахов. Катберт просил навещавших его монахов привезти ему доску определенных размеров для постройки «некоего сооружения для повседневных нужд» (гл. 21), но они забыли о его просьбе. Подвижник утешил их словами: «Я верю, что Бог не забудет моих нужд и моего желания» (гл. 21). Выйдя утром на берег, «монахи увидели, что ночной прилив принес доску требуемой длины и, подняв ее, положил именно на то место, где она должна была быть укреплена для строительства» (гл. 21). Забывчивым монахам осталось только «дивиться святости досточтимого мужа, которому служили даже стихии» (гл. 21).

Большинство чудес, в которых отражается гармония между святым и природой, было взято Бедой из анонимного жития. Известно также, что он опирался на устные свидетельства, дополняя труд своего предшественника. Притом, что представление о святом как о последователе Нового Адама является общехристианским, необходимо отметить, что сами чудеса, описанные Бедой, являются чисто кельтскими по характеру. Подобные им встречаются во многих житиях кельтских святых [339] .

339

Henken E.R. The Welsh Saints: a study in patterned Lives. P. 65, 77.

Согласно общехристианской традиции, святой не только восстанавливает гармонию Эдема в том, что природа подчиняется ему, он имеет власть побеждать болезни, которые являются нарушением порядка, установленного Богом при сотворении мира. В житии, написанном Бедой, треть чудес — исцеления. По мнению Беды, его герой исцеляет не сам по себе, но через него действует «Св. Дух, Которого исполнен святой муж» (гл. 15). Именно поэтому обстоятельства, сопутствующие чуду исцеления, могут быть различными. Иногда святой исцеля исцеляет больного через прикосновение. Так, в 33 главе жития, написанного Бедой, рассказывается, как Катберт исцелил ребенка, умиравшего от чумы, благословив и поцеловав его. Больной может выздороветь после того, как святой помолится над ним. Однажды во время путешествия по диоцезе епископу Катберту принесли юношу, «истомленного долгой и тяжелой болезнью» (гл. 32). «Обратись к своему обычному оружию — молитве, Катберт благословил юношу и избавил его от недуга, который не могли изгнать своими составами и мазями искусные руки докторов» (гл. 32).

Представление о том, что хлеб, вода, елей, несущие на себе благословение святого, даже вещи, которыми он пользовался, способны возвратить страждущему здоровье, восходит к Новому Завету и отражено Бедой в «Житии св. Катберта». В 29 главе жития описывается исцеление водой, которую благословил Катберт: «как только благословленная вода коснулась больной» (гл. 29), женщина, долгое время лежавшая без сознания, «получила полное исцеление души и тела, так что немедленно пришла в себя и восславила Бога» (гл. 29). Размоченным в воде хлебом, который перед этим благословил святой, исцелился Хильдмер, один из верных друзей и почитателей Катберта (гл. 31). Некая монахиня, которая «целый год страдала от невыносимой боли в голове и в боку» (гл. 30), избавилась от этой «весьма тягостной болезни» (гл. 30), когда Катберт помазал ее благословленным елеем. Чудесное исцеление Аэльфлед, потерявшей способность ходить, произошло благодаря «льняному поясу» (гл. 24), который был ей прислан Катбертом; а пара обуви, принадлежавшая святому, уже после его смерти принесла выздоровление монаху, страдавшему от паралича (гл. 45).

Взгляд Беды на мощи святого как на источник исцелений основан на Священном Писании и святоотеческой традиции и относится к воззрениям общехристианского

характера. Неслучайно поэтому желание одного из персонажей жития иметь хотя бы «крошечную частицу нетленных мощей» (гл. 45) святого. Чудом является и обретение мощей Катберта. Одиннадцать лет спустя после смерти Катберта его гробница была открыта. Монахи «обнаружили тело целым, как если бы оно было все еще живо, суставы рук и ног сгибались, и Катберт был скорее похож на спящего, чем на усопшего. Более того, все облачения, в которые он был одет, не только не истлели, но казались совершенно новыми, и цвета их чудесным образом не поблекли» (гл. 42). Беда подчеркивает необычность этого происшествия, описывая реакцию монахов, которые были очевидцами чуда: они «были поражены великим страхом и трепетом, так что они едва дерзнули сказать что-либо» (гл. 42). Подобное отношение к чуду определяется Священным Писанием (Мк 7и др.).

У мощей Катберта «и до сего времени не перестают происходить чудеса, если этого требует вера просящих» (гл. 43). Однако, бывают случаи, когда чудо исцеления не происходит.

Поясняя исчезновение «льняного пояса» (гл. 23), который был прислан Катбертом тяжело больной Аэльфлед, Беда пишет: «Ясно, что божественным смотрением совершилось так, что святость возлюбленного Богом мужа могла быть явлена верным в этих двух чудесах и что недоверчивые были лишены всех поводов для сомнения в его святости. Ведь если бы пояс все время находился в том месте, больные всегда желали бы приходить туда; и если бы один из них случайно не удостоился исцеления от недуга, он стал бы хулить пояс по причине его бессилия, потому что не исцелился, тогда как сам больной был недостоин исцеления» (гл. 23). Вероятно, объяснение того, почему чудеса иногда не происходят, было необходимо во времена Беды, так как еще во времена Катберта часть населения Древней Англии придерживалась языческих верований и проповедь христианства продолжалась. В «Житии св. Катберта» мы встречаемся с вариантом объяснения, который мог возникнуть у Беды под влиянием чтения Нового Завета, например, 13 главы Евангелия от Матфея.

Итак, обобщая все вышеизложенное, мы можем сделать вывод, что представление о чудесном в кельтской и римской традиции в общих чертах совпадали. Главное отличие в отношении анонима и Беды к чудесам заключается в том, что аноним скорее описывает, чем анализирует происходящее, а Беда стремится объяснить событие с точки зрения более развитого церковного сознания, которое было свойственно в то время Риму. Для Беды вселенная иерархична; святой занимает в ней определенное место; его действия восстанавливают первоначальные гармоничные отношения между горним миром, человеком и природой. Представления Беды о чудесном полностью вписываются в русло римской традиции.

4. Место агиографии Беды в истории литературы

В творчестве Беды как агиографа «Житие св. Феликса» знаменует собой начало пути, прозаическое «Житие св. Катберта» — его конец. Это позволяет нам судить о росте мастерства Беды, о том, насколько он остался верен тем принципам создания жития, которые он выработал для себя, создавая «Житие св. Феликса».

Между задачами, которые пришлось решить Беде-агиографу в начале и конце своего творческого пути, оказалось много общего. В обоих случаях автор обращался к созданным ранее текстам на ту же тему. Если в первом случае ему пришлось внимательно читать поэтический текст, вылавливая среди риторических украшений факты, которые он мог бы использовать в своем произведении, то во втором он должен был частями отредактировать, расширить и заново построить уже готовое прозаическое житие. Кроме того, ему предстояло обработать беседы с людьми, лично знавшими святого, отобрать информацию, могущую послужить к пользе читателя, придать ей литературную форму на латинском языке. Ведущим критерием оценки материала для жития в обоих случаях оказался критерий духовной пользы. Он же диктовал необходимость изменения трактовки тех или иных тем в житиях, поскольку тексты-источники, не выходившие за рамки догматики, тем не менее, сохраняли точку зрения, характерную для более ранней стадии развития христианского мировоззрения.

В обоих случаях, учитывая критерии духовной пользы, Беда располагал отобранные факты из жизни святых по схеме «трех возрастов». Эта схема удобно воплощалась в относительно кратком «Житии св. Феликса». Чтобы не потерять нить повествования в «Житии св. Катберта», которое было в три раза длиннее, нужно было продумать количество эпизодов, относящихся к «трем возрастам» жизни святого. Поскольку при написании второго жития Беда не испытывал недостатка в материале, все «три возраста» оказались освещены в равной степени.