Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Докторъ Левинъ, который также былъ въ церкв, примтя замшательство всей нашей фамиліи, причиненное Г. Ловеласомъ, старался по окончаніи службы вступить съ нимъ въ довольно продолжительный разговоръ; дабы дать время ухать всмъ моимъ родственникамъ.
Кажется, что отецъ мой ежедневно боле противъ меня ожесточается. Тоже говорятъ и о моихъ дядяхъ. Они сего утра получили мои письма. Отвтъ ихъ, если меня удостоятъ, безъ сомннія подтвердитъ мн неблагоразуміе сего безразсуднаго человка, которой столь не кстати показался въ церкв.
Говорятъ, что они досадуютъ на мою мать за изъявленіе ея учтивости, безъ которой она не могла обойтись. Итакъ ненависть вооружается противъ самой благопристойности,
Всего боле опасаюсь я, чтобъ сіе явленіе не предвщало отважнйшихъ предпріятій. Если онъ осмлится показаться здсь, какъ безпрестано на то требуетъ отъ меня позволнія, то я трепещу, что бы, не было пролитія крови. Для избжанія таковаго бдствія я бы лучше позволила себя погребсти живую, если бы не было другаго средства.
Они вс совтуются. Догадываюсь что дло идетъ о моихъ писмахъ, съ самаго утра собрались сюда, и по сему то случаю мои дядья были въ церкв. Я къ теб пришлю списки съ сихъ двухъ писемъ, если можно въ тоже самое время послать и отвты. Сіе же письмо есть не что иное, какъ изображеніе моего страха и ожесточенія противъ того человка, которому я должна оный приписать.
Письмо XXXI.
Въ понедльникъ 15 марта.
Тщетно будеть меня побуждать ты и твои товарищи {* По мннію сочинителя, сіи дв особы переписывались часто между собою по Римскому штилю. И потому не почитали за обиду употребляемыя съ обихъ сторонъ вольности. Часто они приводятъ въ своихъ письмахъ нкоторыя мста изъ лутчихъ своихъ стихотворцевъ, которыя переведены прозою.} возвратиться въ городъ, пока сія гордая красавица будетъ содержать меня въ неизвстности. Если я до сего времени получилъ какой нибудь успхъ, то симъ одолженъ ея заботливости о безопасности тхъ, коихъ я весьма многія имю причины ненавидть.
Итакъ пиши, говоришь ты, если не хочешь хать. Подлинно я могу писать и безъ всякаго затрудненія; хотя бы имлъ или нтъ, о чемъ писать. Сіи строки будутъ сему доказательствомъ.
Братъ моея богини, какъ я теб сказывалъ, у Г. Галла учинилъ меня опять своимъ соперникомъ; человкъ нимало не опасный по виду и качествамъ, но страшный по своимъ представленіямъ. Онъ чрезъ свои предложенія овладлъ сердцами всей фамиліи Гарловъ. Сердцами! сказалъ я. Вся фамилія ихъ не иметъ, выключая той, которая меня пленила. Но сія несравненная душа находится теперь заключенною и гонимою отцемъ самымъ суровымъ и самовластнйшимъ человкомъ, по внушенію кичливаго и надменнйшаго брата. Теб извстны ихъ нравы; и потому я не буду о семъ марать бумаги.
Но можешь ли ты вообразить странне сего, какъ быть влюбленнымъ въ дочь, сестру и племянницу такой фамилію, которую я вчно долженъ презирать, и чувствовать умножающеюся свою страсть, не отъ презрнія, гордости жестокости обожаемой красоты, но отъ препятствій происходящихъ по видимому отъ ея добродтели? я наказанъ за то что не хитрой лицемръ, за то, что не стараюсь о своей чести, за то что позволяю злословію противъ себя изрыгать ядъ. Но нужно ли мн лицемрство. Мн, который въ состояніи овладть всмъ, лишь
Изрядно; итакъ я принужденъ употребить сіе искуство, если хочу понравиться такой женщин, которая истинно заслуживаетъ удивленіе. Въ самомъ дл, для чего прибгать къ сему искуству? не ужели я не могу себя исправить? Я имю толь.о одинъ порокъ. Что ты скажетъ о томъ Бельфордъ? Если какой смертной знаетъ мое сердце, то только ты одинъ: ты его знаешь; по крайнй мр столькоже какъ и я. Но ето гнусный обманщикъ; ибо оно тысящу разъ обольщало своего господина. Своего господина? сего то я не могу сказать. Я уже лишился свободы съ той минуты, какъ увидлъ въ первый разъ сію ангельскую красоту. Въ прочемъ я къ могу былъ расположенъ по описанію ея нрава; ибо сколькобъ сами ни были чужды добродтели, надобно быть безумнымъ, что не удивляться ей въ другомъ человк. Посщеніе сдланное мною Арабелл, какъ я теб говорилъ, было ошибкою дяди, который почелъ одну сестру за другою, и которой вмсто того, чтобъ привесть меня къ божеству, коей слава поразила меня по моемъ возвращеніи изъ путешествій, показалъ мн простую смертную. Съ великимъ трудомъ могъ отказаться; столько то я находилъ привязанности и старанія въ сей сестр. Я опасался только разорвать дружбу съ такою фамиліею, отъ которой надялся получишь богиню.
Я теб сказывалъ, что любилъ одинъ разъ въ своей жизни, и думаю, что сія любовь была чистосердечна. Я говорю о первой моей юности, и о сей знатной кокетк, коей вроломство, какъ ты знаешь, хотлъ я наказать во всхъ тхъ женщинахъ, которыми бы мн случай позволилъ обладать. Думаю, что для исполненія сего желанія, довольно въ различныхъ климатахъ принесъ жертвъ своему мщенію. Но воспоминая прежнее мое состояніе и сравнивая оное съ настоящимъ положеніемъ, я принужденъ признаться, что не былъ еще никогда влюбленнымъ.
Какъ же могло статься, спросишь ты меня, что я будучи столько ожесточенъ, за то что былъ обманутымъ, не преставалъ питать своей склонности къ любовнымъ дламъ? я тебя о томъ увдомляю, сколько могу вспомнить. Ибо надобно начать отъ дальнихъ обстоятельствъ. Подлинно другъ мой, ето произошло отъ сильной склонности къ новизн. Стихотворцы своими небесными описаніями столько разгорячили мое воображеніе, сколько божественная Кларисса воспламеняетъ теперь мое сердце. Они возбудили во мн охоту писать о богиняхъ. Я хотлъ только показать опытъ новаго моего жара въ Сонетахъ, Елегіяхъ и Мадригаллахъ.
Мн нужна была Ириса, Клориса и Силвія. Надобно было дать моему купидону крылья, стрлы, молнію и весь піитическій приборъ, представить мечтательную красоту, и помстить ее тамъ, гд другіе никогда бы не думали найти; я часто приходилъ въ замшательство, когда богиня моя новаго покроя не столько была жестока, нежели сколько свойственно было жалобному тону моего Сонета или Елегіи.
Сверхъ того другое тщеславіе соединено было съ моею страстію. Я отлично былъ принимаемъ всми женщинами. Будучи молодъ и надмененъ, ласкалъ себя тмъ мучительствомъ которое производилъ надъ ихъ поломъ; обращая на ту или другую свой выборъ, которой длалъ дватцать ревнивыми. Вотъ мое увеселеніе, которымъ я тогда тысячу разъ наслаждался. Я взиралъ съ совершеннымъ удовольствіемъ на негодованіе соперницы, за ставлялъ стыдиться не одну красавицу; видлъ многихъ терзающихся, можетъ быть о той свобод, съ какою другою обращалась лично съ молодымъ вертопрахомъ, который не могъ вмст всмъ оказать такой милости.