Доверие
Шрифт:
— А ты спроси, — привалившись плечом к стене, предлагает Лука. Отворачивается, мазнув по Алисе взглядом, делая вид или действительно наблюдая за тем, как медленно, но верно рассасывается толпа, переставая напоминать растревоженный пчелиный улей.
— Что за собрание?
Лука молчит и всё так же смотрит в сторону. Алиса видит, как хмуро стремятся сойтись на переносице брови. Словно он усиленно думает о чём-то не особо приятном.
— Твоего отца тоже вызвали?
— Отчима, — поправляет Лука, когда, кажется, ответа уже не дождаться. — Мой отец
Алиса ёжится от тяжелого и словно сканирующего взгляда. Щупает невольно пальцы, чтобы убедиться — они нормальные, человеческие. Хочется коснуться ещё и ушей, однако понимает, что этот жест уж точно привлечёт куда как больше внимания, чем спрятанные за прядями волос уши. Даже если предположить, что они уже успели изменить форму.
— Мне оно не нужно, — словно наконец-то решив что-то для себя, кивает Лука. — Несколько лет назад, можно сказать, оно у меня уже было, — легкий смешок и продолжение: — Скажем так… Одарённые люди нужны всем. Гранты, стипендии, другие плюшки и ништяки… Таких людей ищут и, когда находят, предлагают то, от чего не хочется отказываться. И, как я понял, такие собрания проводятся для всех, в ком был обнаружен потенциал.
Алиса, завороженная голосом и пробегающим по коже, словно электрические искры, напряжением, не замечает ничего вокруг, поэтому и вздрагивает, пойманная чужим окликом:
— Эй, а вы чего домой не идёте?
Сердце ухает от неожиданности, но голос не принадлежит Крюкову, а это значит, что отделаться будет гораздо легче. Алисе очень не хочется, чтобы разговорившийся Лука соскочил. Она не уверена, нравится ли то, что он рассказывает, однако… Как говорит иногда дядя: «Предупреждён — значит вооружён».
— Нам некуда торопиться, — отзывается Лука прежде, чем Алиса успевает ответить сама. И на удивление такой ответ прокатывает. Одноклассник, прощаясь, сваливает, позволяя вернуться к прерванному разговору.
— А что подразумевается под… потенциалом?
Во рту неприятно сохнет, а вспугнутое появлением одноклассника сердце набатом бьётся о рёбра. Алиса боится, что кто-то там всё-таки каким-то образом узнал, понял кто она такая. Но тогда…
«И что теперь? Как родителей?»
В горле от этой мысли появляется ком, а пальцы начинают зудеть в шаге от изменения, так что Алиса поглубже засовывает руки в карманы.
«Ты же сама знаешь, что они действуют грубее. Тебя бы просто загнали при удобном случае и всё» — всплывают в памяти слова дяди. И это немного успокаивает.
— У кого что, — пожимает плечами Лука.
Кажется, что у него нет никакого к ней интереса. Спокойное лицо, скучающий взгляд, скользящий по отбившимся от основного потока школьникам.
— Управление, сила, ловкость, слух.
Он мажет взглядом по Алисе, прежде чем расплыться в усмешке, добавив:
— Жонглирование огнём голыми руками, охлаждение газировки.
Отпускает так внезапно, что даже голова на мгновение кружится. Лука шутит. Ну не может же он о последнем говорить серьёзно?
— Значит это выборочно?
— Да.
— Как
«Я ни о чём не знаю, человек и вообще птица наивняк, ага».
— Понятия не имею, но можно же подождать и спросить, что они хотели?
Отлепившись от стены, Лука кивает в сторону темнеющего, словно зев пещеры, квадрата с выходом.
— Где ты говорила у них собрание?
— Кабинет психолога. Рядом со столовкой, за стендом с…
— У психа, так у психа, — соглашается Лука, ускоряя шаг, и Алисе ничего не остаётся, как просто не отставать. Всё равно хотела ждать дядю, а так хоть не скучно будет одной стоять.
Только вот о том, что одной ей бы так и так не пришлось быть, Алиса понимает уже на подходе. Смутно знакомый голос что-то бормочет впереди. Однако вспомнить, кому он принадлежит и где его раньше слышала, Алиса не успевает. Оказывается, надо всего лишь завернуть в тупичок между стеной и стендом до потолка, чтобы увидеть ещё двоих.
Алиса замирает в паре шагов до цели. Она даже не думала, что может столкнуться тут с Макаром Перовым и его старшим братом.
Глава 16
— Ну и зачем мы тут? — тихо, но вкрадчиво интересуется Макар, когда Костя наконец-то отпускает.
Выловил его брат в какой-то паре шагов от класса. Расхристанный весь, всклокоченный, словно головой пол подметал. Схватил за руку и потянул, как на буксире, вниз, едва не проскочив раздевалки. А стоило забрать куртки, так тут же рванул дальше. И вот теперь, наконец-то, остановился, позволив выдохнуть.
— А тебе разве не интересно?! Какое-то тайное собрание. Ты же помнишь, какое там помещение мелкое? Значит народа совсем чуть-чуть. И зачем?
«Говори тише» — мысленно просит Макар, прислоняясь спиной к перегородке.
От полной темноты в этом закутке спасает только льющийся из холла свет, да тусклая лампочка под потолком.
«Эх! Жаль, что Глеба тут нет. Его родителей наверняка бы тоже вызвали!»
«Ага, он же одарённый, — поддакивает Макар, радуясь, что брат вряд ли поймёт звучащий даже в мыслях сарказм. А потом продолжает уже спокойно и серьёзно: — Но мать вряд ли бы пошла. Ты же помнишь, что она вечно занята и куда-то спешит. А отец и вовсе живёт в другом городе после развода».
«Он бы и сам сходил. А потом поделился тем, о чём там говорили».
«У родителей спросим».
Макар наблюдает за тем, как брат мечется из стороны в сторону, словно медведь-шатун. Чувствует, как он прислушивается к тому, что происходит за закрытыми дверями. Однако с той стороны не просачивается ни единого звука. То ли шумоизоляция отменная, то ли говорят слишком тихо.
«Не мельтеши».
Костя тут же замирает, словно Макар не словами к нему обратился, а руками остановил. Оборачивается, так что в глазах становится видна разгорающаяся желтизна. Внутри что-то дёргает от страха и Макар тут же оглядывается, чтобы убедиться, со стороны холла никого нет. Никто не заглянул в этот закуток, не увидел.