Доверие
Шрифт:
По телу всё ещё скользит отголосок дрожи, щекоча нервные окончания.
— Иди спать, — не оборачиваясь, всё-таки отзывается он. — Спокойной ночи.
— Так как говорите, прошло вчера ваше первое занятие?
Макар чувствует, как напрягается рядом брат. Ему не нужна странная связь или зрение, чтобы знать, что вот сейчас он наверняка застыл с поднесенной к губам ложкой. Всего на мгновение, родители вряд ли успели заметить заминку, полностью сосредоточив своё
Отчёт на младшем брате, еда в отсутствие родителей на нём же, контроль домашнего задания тоже…
Иногда Макару кажется, что в его лице они породили на свет не второго сына, а какую-то няньку.
Вот даже сейчас позавтракать не дают спокойно. Правда и есть-то особо не хочется. Больше спать.
— Никак. Там скорее экскурсия была, а не занятие.
Стук ложкой по тарелке возобновляется. Костик вернулся к завтраку. В отличие от родителей. Вернее от матери, отец преспокойно допивает чай, уже расправившись со своей порцией.
— Недалеко от города. Бывшая военная часть. Похожа чем-то на спортивный лагерь. Кормят нормально.
А что ещё скажешь?
Макар пожимает плечами и возвращается к завтраку, сделав вид, что вопрос закрыт. Тем более что хочется доесть наконец-то и свалить в комнату, подальше от родительских глаз и поближе к подушке.
Только последнее оказывается недостижимой целью.
— Ты всё-таки злишься! — с порога заявляет Костя, стоит только Макару вытянуться на кровати.
— На что?
В окно ярко светит солнце, обещая погожий и вероятно тёплый денек. Выманивая выбраться без курток. Осень в этом году что-то штормит, кидая от тепла к дождю и ветру.
— На ночь.
Костя присаживается у кровати на корточки, тем самым вынудив повернуть и чуть запрокинуть голову, чтобы видеть брата. А потом и вовсе сесть.
— За то, что я, — Костя понижает голос до шёпота, спешно косясь на дверь: — Улетел.
Макар рассматривает всё ещё взъерошенного после сна брата: торчащие во все стороны волосы, мятая пижама и, как последний штрих, перо в волосах. Видимо осталось после смены ипостаси ночью.
— И? Хочешь сказать, что больше не будешь?
Окажись на его месте кто другой и всё это выглядело бы забавным: старший винится перед младшим, смотрит своими щенячьими, хотя скорее уж совиными, глазами, чуть опустив голову. Будь собакой наверняка бы и уши прижал к голове. Правда от мысли, что брат мог не вернуться, что, ему, Макару, пришлось бы утром объясняться, куда тот делся и где находится… Что если бы с ним что случилось… внутри, словно клубок змей образовывается: холодных, склизких и ползучих.
Макар не удерживается. Даёт щелбана, хотя хочется отвесить подзатыльник. За глупость, за распиздяйство, за рассеянное пожатие плеч вместо ответа. За то, что поступит так
— За что?!
Судя по обиженному лицу, щелбан вышел «непозволительно» сильным и от этого внутри разливается немного стыдное удовлетворение.
— За то, что дурак, — Макар наклоняется ближе, упираясь ладонями в постель. — О родителях подумал? Обо мне окей, не думай, а о них? Представь: утро, зовут завтракать, а тебя нет. Совсем нет. Нигде.
— Я бы вернулся…
— Уверен? Один комок перьев против троих. Да хоть бы там десять женщин кричали!
— Ты… видел? — ошеломленно-растерянное выражение лица вводит в ступор. Макар даже отстраняется, возвращаясь на исходную. — Там был эффект неожиданности я бы никогда…
«Не подверг себя глупой опасности» — повисает в воздухе, вызывая у Макара смешок.
— Супергерой, блин. Ногу покажи.
— Да ничего там…
— Ногу. Покажи.
Однако когда Костик, вытянув ногу, задирает штанину, там действительно нет ни намека на рану или травму. Ровная бледная кожа покрытая тёмными волосками.
— Бедро?
— Иди ты!.. Я не буду снимать штаны!
— Придурок.
— Всё нормально, честно.
На два голоса пищат телефоны, обрывая спор и оповещая о пришедших сообщениях. И пока Макар добирается до своего, Костя за спиной уже вовсю строчит ответ, светясь, словно лампочка. Тут даже вопросов не возникает, кто пишет. А на экране собственного телефона висит лаконичное сообщение от Алисы: «Когда и где?». Собраться и поговорить они договорились ещё вчера, а вот место и время так и не выбрали. Видимо придётся разобраться с этим сейчас.
Однако ответить Макар так и не успевает. Отвлекается на брата и его радостное:
— Глеб вернулся!
«Ну, кто бы сомневался».
— Ты понимаешь, что ему не стоит рассказывать? — отложив телефон, замечает Макар. Нависает тёмной тенью над сидящим на постели братом. Давить массой нереально, тот крупнее, авторитетом — тоже, ибо старше, однако… Костя смотрит исподлобья, но не возражает. Снова.
Макар никогда не понимал, как ему вообще удается эта фишка — призывать старшего брата к разуму. Причём гораздо чаще, чем это когда-либо удавалось родителям.
Только, похоже, не в этот раз, ибо в следующий момент Костя всё-таки возражает, упрямо пытаясь отстоять свои желания:
— Почему? Он мне как брат! Мы же росли вместе. Все, заметь, трое.
— То есть, — непроизвольно бросив взгляд на закрытую дверь и понизив голос, Макар наклоняется, цепляться пальцами за бортик верхней кровати, чтобы не упасть. — Ты согласен молчать о своей пернатости перед родителями, но не перед другом? В чём разница? Они, по твоей же логике, знают нас гораздо дольше.