Доверие
Шрифт:
Алиса в разговоре не участвует. Гораздо легче удерживать тайны при себе, когда молчишь и не привлекаешь внимание. Тем более что разговор получил довольно забавное направление и наблюдать куда как интересней.
И информативней.
— У меня есть крылья и когти, и я вполне могу патрулировать город. Ну, или хотя бы район, — шёпотом возмущается Костя, недовольно зыркнув на брата. Однако тот в его сторону даже не смотрит, видимо найдя за спиной что-то более интересное.
Алиса тоже оглядывается, но рядом с ними всё ещё никого нет и некому подслушать
«Если, конечно, поблизости нет призраков» — поправляет себя Алиса. Как бы странно не звучало признание Луки почти в самом начале, но она ему верит. В сложившейся ситуации вообще трудно поступить иначе.
Однако лицо Луки не меняется, оставаясь всё таким же равнодушным, словно они тут о погоде говорят, а не о…
— Могу, — Костя недовольно сверкает глазами в сторону брата, словно тот что-то собирается сказать, и Алисе кажется, что на мгновение чужая радужка наливается желтизной. Однако стоит лишь моргнуть, и цвет чужих глаз оказывается прежним. Никакого намёка на желтизну. Только Костя успокаивается немного и смотрит уже в сторону Луки. — Честно! Вчера спас девушку от воров.
— И вернулся с подбитой лапой. Мистер супергерой, — всё-таки открывает рот Макар.
Костик тут же вспыхивает, недовольно поджимая губы.
— Подумаешь, слегка задели.
— Ты летал по городу?
Алиса удивляется реакции Луки. Тот даже вперед подаётся, словно нашёл что-то интересное или, судя по лицу, возмутительное.
«А что такого? Сова в городе ничем не хуже лисицы. Вторую ипостась надо выгуливать хоть иногда» — Алиса по себе знает. Иначе зверь внутри начинает ощущаться сильнее. Она тоже его чувствует, порой ловя себя на том, что хочет опуститься на все четыре лапы, а кончики пальцев эфемерно зудят от желания почувствовать шершавую поверхность асфальта и процокать по нему крепкими когтями.
Особенно остро это начинает ощущаться сейчас, после несколько странных манипуляций.
Алиса красочно представляет, как перекинется дома, когда в сознание врывается следующий вопрос Луки:
— Как давно ты изменился?
Лёгкое чувство превосходства окрыляет, а с губ едва не слетает: «Конечно с детства!». Только вот чужой ответ быстро спускает с небес на землю, вводя в ступор:
— Около недели-двух где-то.
«Как?! Не может такого быть! Фильмы всё врут, оборотничество врожденная, а не приобретаемая способность!»
А вот Лука реагирует вполне спокойно, словно примерно такого ответа и ждал. Лишь сводит брови на переносице чуть сильнее, прежде чем отчитать:
— И ты при этом уже полез в противостояние?
— Я его уже отчитал. Лука, ты… сталкивался с этим прежде?
Алиса переводит взгляд с одного на другого. На Костю даже смотреть нечего, тот сидит, недовольно насупившись и уткнувшись в экран мобильника, словно его это не касается и не он только что пытался доказать какой молодец. Зато Макар наконец-то смотрит прямо. Волнуется, будто это не брата касается, а его самого.
— Нет, оборотней не встречал. Но всем нужно было время, чтобы
На языке вертится вопрос: кому это всем. Лука уже упоминал про других, но умело увиливал, не вдаваясь в подробности, словно не хотел отвечать.
Вот сейчас бы задать прямо в лоб, так чтобы не смог соскочить, но с губ срывается кажущийся куда более нужным:
— А ты не такой же?
И адресован он Макару.
— Нет. Я перьями не обрастаю. — И непонятно чего в его голосе больше: сожаления, обиды или облегчения. — Как и никто в семье, так что спросить нам некого…
Новый звоночек.
Алиса знает, так не должно быть. Просто не бывает. Ни родители, ни дядя не рассказывали о том, что оборотнем можно было бы стать в подростковом или каком другом возрасте. Только от рождения и точка.
«Может дядя тоже сможет перекинуться, если узнать, как это сделал Костя?»
Надежда мыльным пузырем разрастается внутри ровно до тех пор, пока не лопает, соприкоснувшись с острыми гранами реальности. Алиса не собиралась рассказывать о своей звериной сути, а значит и о проблеме дяди. По крайней мере до тех пор, пока не поймёт что это безопасно.
Но потом обязательно выяснит, как помочь дяде.
— Может, закончим на сегодня? — как бы между делом, на мгновение оторвавшись от телефона, интересуется Костя. — У меня друг приехал…
Прохладный ветер бросает в лицо запах приближающегося дождя, путается в распущенных волосах, ласковой волной поднимая концы. Алиса жмурится, впервые за последние дни снова дыша полной грудью. Разбирает на составляющие окружающие запахи, на некоторое время выпадая из реальности и не слыша прощания Макара и Кости.
Пахнет мускусом и нагретой на солнце шерстью. Мгновение и запах меняется, переплетаясь с новыми нотами: уже знакомым привкусом земли и травы. Алиса оборачивается, наконец-то замечая отсутствие новых друзей, и замирает.
Рядом стоит только Лука. Смотрит, словно тоже выпав из реальности. Сосредоточенный, с широко распахнутыми глазами, словно увидел что-то невероятно интересное. Ветер треплет волосы, то бросая чёлку в глаза, то сдувая назад. Лука лишь морщится, когда волосы падают на лицо, и продолжает смотреть. Алиса догадывается, что увидит в чужих глазах ещё прежде, чем заглядывает в них: расплавленный янтарь. Тот самый, которым светится радужка Луки в моменты использования силы.
Единственное, что остаётся сейчас сделать — оглядеться.
Они стоят в нескольких метрах. Все трое. Макар, Костя и… Как там его?
«Вроде бы они говорили, что его зовут Глеб».
Разговаривают, сбившись в кучку, но так что Алисе вполне виден чужой друг. Примерно одного роста с Костей и соответственно выше Макара, с растрепанными под рукой мастера ветра каштановыми волосами, что в нормальном состоянии вероятно прикроют уши. Чёрная толстовка небрежно расстёгнута и хлопает по бокам, стоит тому только экспрессивно поднять руки, что-то рассказывая.