Доверься, он твой
Шрифт:
– Сейчас есть все. Но за деньги. Или за очень большие деньги. – Она произнесла расхожую фразу, но Катерина испытала странное облегчение. Значит, в том, что с матерью, нет ничего нового?
– Ты занимаешься химией? – спросила Ольга Петровна. – Тебе и карты в руки – поищи и найди препарат. – Она протянула руку и похлопала ее по плечу.
– Шутите, – усмехнулась Катерина.
– Ничуть. Личная заинтересованность – главный двигатель успеха. Войдешь в круг людей, которые занимаются лекарствами, уже польза. Лечение Ксении тебе обойдется дешевле, чем другим. – Заметив, как переменилось лицо Катерины, Ольга
– Ваш свекор жил там долго?
– Три года.
Катерина вздрогнула, словно кто-то мог узнать, какое облегчение она испытала от этой новости.
– Не жди царских палат, – предупредила Ольга Петровна. – Но там есть все, что нужно для жизни.
– Но что я могу сделать для матери здесь? – в отчаянии спрашивала Катерина.
– Ничего, – строго сказала Ольга Петровна.
На самом деле – что? Она все делала, пока состояние матери было терпимым. Но болезнь развивалась, теперь матери нужна сиделка, а ей – платить. Но чем?
– Кто ухаживает за ними? – спросила Катерина.
– Монашки, – ответила Ольга Петровна.
– Там близко монастырь?
– Да, старинный, – сказала Ольга Петровна.
– Значит, место хорошее, – заметила Катерина.
– В каком смысле? – не поняла Ольга Петровна.
– Дядя Миша говорил, что первый признак места силы – монастырь или церковь.
– Ах ты вот о чем. – Ольга Петровна кивнула. – Я забыла. Хотя твоя бабушка рассказывала о его изысканиях. Погоди, а он доделал свою карту? Успел?
Катерина фыркнула:
– Если бы Михаил Александрович Соломин задержался в этом мире еще на одну жизнь, ему не хватило бы времени. Работа над картой бесконечна.
– Но она у тебя? – не отступала Ольга Петровна. – Она у тебя в доме? Ты можешь посмотреть?
– Конечно. Но если вы говорите, что там монастырь, смотреть незачем. Монастыри и церкви строили только в местах силы.
– Какие грамотные были люди, – заметила Ольга Петровна. – Мы-то считаем себя такими образованными, такими умными. – Она усмехнулась. – А на самом деле чем занимаемся? Только и делаем, что потихоньку ищем уже когда-то найденное. Выдаем за свое. – Катерина хмыкнула и кивнула. – Возьми растения. Я сама что делаю? Сижу в библиотеке, листаю старые книги, списываю оттуда все о давно открытых полезных свойствах. У меня такая картотека...
– А что вы скажете о хозяине? – перебила ее Катерина. – Хозяине лечебницы, о докторе? Он какой?
– Он-то? – Ольга Петровна засмеялась. – Как сам говорит, пудов шесть мужской красоты. – Она фыркнула. – Седой ежик и борода по грудь.
– Красавец, – улыбнулась Катерина.
– Монашки глаз на него не поднимают, – заметила Ольга Петровна.
– Почему? – удивилась Катерина.
– Смущает, а ты как думала? В общем, мой свекор прожил там столько, сколько не прожил бы в Москве.
– Большой дом? – спросила Катерина.
– Был большой, а стал еще больше. Но странной конструкции. Точнее, необычной.
Конечно, Катерине было страшно увозить мать так далеко, на север. К истокам реки Камы. Она опасалась, что мать заупрямится. Она и до болезни отличалась своенравным характером, а теперь...
Но однажды, в минуту светлого покоя, мать взяла Катерину за руку, крепко сжала ее, отчего у Катерины навернулись на глаза слезы, и сказала:
– Я все понимаю. Сейчас... Запомни, я доверяю тебе. Поступай так, как считаешь нужным.
Но все-таки она не решалась отвезти мать на Каму. Катерина устроила ее в клинику по протекции профессора Назарова. Лечение оказалось дорогим, платил Игорь. Катерина смотрела на его недовольное лицо, чего-то ждала. От него? От себя? Она не сказала бы точно. Она вообще не могла ничего точно формулировать в те дни.
А потом все решилось само собой. Когда Катерина вспоминала о том времени, в ушах возникали голоса. Один, особенно поразивший ее, был голос Игоря. Они привезли мать домой. Стало ясно, что она серьезно больна, а Федор слишком мал. Его нельзя оставить без каждодневного попечения. Игорь сказал:
– Выбирай, Катерина. Они или я.
– Они? – переспросила Катерина.
– Ну да. Твоя мать и твой брат. Или я.
Внезапно ясность мысли вернулась. Катерина увидела перед собой совершенно чужого человека. Это не ее мужчина. Точно.
– Они, – ответила Катерина.
В тот же вечер Катерина съездила за вещами к Игорю, собрала их и переехала на Островитянова. Он не удерживал ее.
Сидя в вагоне метро, думала: а его первая жена ушла вот так же? Игорю надо жениться на сироте.
Потом Катерина удивлялась самой себе – об Игоре она почти не вспоминала. Дело не только в том, что не было свободной минуты: мать, брат, учеба, работа в клинике, куда устроил ее друг дяди Миши, профессор Назаров. Другое – да был ли он? Или это всплеск волны на Красном море?
Она отвезла мать на Каму зимой. Накануне позвонила доктору.
– Привозите, – сказал тогда доктор. – Мне уже звонили. – Он помолчал, потом добавил: – Только один вопрос. Она не буйная?
– Нет, – сказала она.
– Обманете – сами себя накажете. – Она услышала в его голосе усталость. Катерина поняла: уже привозили буйных и увозили обратно. Сами себя наказывали.
– Спасибо.
Вагон проплывал мимо елок и сосен, засыпанных снегом до середины стволов. По рассказам Ольги Петровны, село должно появиться за поворотом. Тепловозный дым, который взвился в окне, сообщил об этом – поезд входил в поворот. Она протянула руку к сумке, сжала ее, собираясь поднять. Но поезд не сбавлял скорость, значит, это ветер подгоняет дым.
Она взглянула на мать, на секунду усомнилась: да больна ли она? Взгляд включенный, ясный.
– Мама, ты как?
– Замечательно. Я мысленно там, где мне было так хорошо. Там тоже всегда снег. Ах, моя дорогая, я желаю и тебе тоже испытать то, что я. Без этого жизнь женщины пуста.
Катерина почувствовала, как напряглись бедра.
– Теперь, когда я буду здесь, ты можешь позволить себе все. Я не хочу обременять тебя собой.
– Но, мама, ты здесь побудешь, я доведу лекарство до нормы, и ты вернешься.