Доверяя только сердцу

Торнтон Элис

– Мне очень жаль, – тихо проговорил Бенуа.

Анжелика бросила на него быстрый взгляд и поспешила отвернуться. Она уставилась на огонь, призывая себя собраться с мыслями. Ведь она приехала сюда, чтобы выполнить довольно простое поручение, а вместо этого устраивает спектакль… Помедлив несколько секунд, она с тихим стуком поставила бокал на выступ у камина, подняла голову и посмотрела прямо в глаза сидевшему напротив нее человеку.

– Благодарю вас за сочувствие, – быстро проговорила она, – однако все это произошло несколько лет назад, и я уверена, что в данный момент вас куда больше интересует причина моего приезда сюда.

– Полагаю,

вы приехали, чтобы потребовать от меня уплаты долга вашему отцу, – как ни в чем не бывало ответил Бенуа и сделал глоток. Он держался совершенно свободно. – Или я ошибаюсь?

– Так вы намереваетесь сдержать свое обещание?! – воскликнула Анжелика. Ее удивлению, казалось, не было предела. Направляясь сюда, она была почти уверена, чтомальчик, много лет назад бросивший дерзкие, необдуманные слова, давно о них забыл. По дороге Анжелике пришлось поломать голову над тем, что ей следует сказать ему, чтобы убедить в необходимости исполнить обещанное.

Бенуа встретился с ней взглядом. И Анжелика вдруг со всей ясностью осознала внутреннюю силу этого человека. Он напомнил ей волка: с виду мирный, спокойный, но горе тому, кто заставит его показать клыки.

– Я всегда держу свое слово, миледи, – холодно, словно сверкнула сталь, отозвался Бенуа. – Однако мне пока неизвестно, какой именно услуги требует от меня эрл. Может быть, вы будете столь любезны и передадите мне его письмо? – Он резко протянул к Анжелике руку с длинными пальцами.

Сердце девушки дрогнуло от неожиданности, и она инстинктивно прижала письма к груди.

– Миледи, – нетерпеливо проговорил Бенуа, сверкнув глазами, – едва ли разумно с вашей стороны проделать такой утомительный путь, а затем отказываться передать мне письмо.

Анжелика медлила. Сейчас она испытывала то же чувство, которое иногда охватывало ее при звуке приближающихся раскатов грома, – боязливый восторг, смешанный с упоением. Грозы обыкновенно бывали непредсказуемыми и неистовыми, однако после удушающе бесконечной тишины, что предшествовала им, вспышки молний и грохотание грома казались Анжелике просто упоительными.

– Я знаю, что написано в этом письме, – сказала она неожиданно для себя самой, по-прежнему не торопясь отдавать Бенуа конверт. – Папа продиктовал мне его вчера вечером. Может, будет лучше, если сначала я попытаюсь объяснить, в чем дело? – Анжелика встала и быстро прошлась по комнате, однако гостиная была тесновата для того, чтобы начать здесь расхаживать взад и вперед, как она привыкла дома.

– Продиктовал? – Бенуа посмотрел на девушку с недоумением.

– Прошло уже больше года с тех пор, как мой отец ослеп, – отрывисто проговорила Анжелика. Было видно, что подобное признание далось ей с трудом.

– Очень жаль. Эрл был превосходным человеком.

– Он и сейчас такой!!! – Анжелика круто повернулась к Бенуа, и в ту же секунду вокруг нее взметнулся вихрь голубого шелка и ослепительно золотистых локонов. Глаза ее гневно пылали, как сияющие сапфиры. Слова сочувствия, произнесенные Бенуа, вызвали в ней довольно бурную негативную реакцию. – Мой отец – смелый и благородный дворянин, а не какой-то там заурядный контрабандист или грабитель! Не забывайте, он сохранил вам жизнь! Да как вы смеете говорить о нем так, словно он умер?! – Она быстро отвернулась, чтобы смахнуть с ресниц непрошеные слезы, одновременно

пытаясь овладеть собой. Разве можно объяснить незнакомцу, какое горькое, непроницаемо отчаянное уныние поглотило эрла с момента, когда он понял, что зрение никогда больше не вернется к нему?..

В тот злополучный день, когда опрокинулся его экипаж, лорд Эллевуд утратил не только способность видеть свет, но и умение радоваться жизни. Это обстоятельство причиняло невыразимую боль всем тем, кто его окружал. Иногда Анжелика с тоской спрашивала себя, станет ли ее отец снова тем человеком, которого она горячо любила и которым восхищалась всю свою жизнь?..

Несколько минут после неожиданной вспышки гнева со стороны гостьи в комнате царило молчание. На полке мерно тикали часы, в камине с треском упало полено, подняв сноп искр, но ни Анжелика, ни Бенуа не обращали никакого внимания на то, что происходило вокруг них.

Хозяин дома не отрывал от Анжелики своих слегка прищуренных глаз. Похоже, ее внезапный приступ ярости его вовсе не обидел и не оскорбил. Затем он поднялся и подошел к Анжелике, по-прежнему пристально глядя на нее. Она же так и не смогла заставить себя посмотреть ему прямо в глаза. Ей было страшно, что Бенуа увидит в них боль и тоску, которые царят в ее душе, и которые она отчаянно попыталась замаскировать гневом.

– Мне следует попросить у вас прощения, – тихо проговорил Бенуа. – Я вовсе не желал оскорбить вашего отца. Не сомневаюсь, он все тот же превосходный и благородный джентльмен, каким я его знал. Однако потеря зрения стала для него, человека подвижного, должно быть, настоящей катастрофой…

– Так оно и есть, – прошептала Анжелика. То, что Бенуа моментально проникся печальной участью лорда Эллевуда, очень взволновало ее.

Тем временем хозяин дома взял из рук Анжелики письма, положил их на столик, а ее подвел к креслу, на котором она не так давно сидела, и подал ей ее бокал с бренди. Сам уселся напротив, скрестив ноги.

– Мне невероятно жаль разочаровывать вас, – произнес Бенуа, – но я уже почти пятнадцать лет не имею никакого отношения к контрабандному промыслу. Сейчас я почтенный, всеми уважаемый и весьма далекий от романтики деловой человек.

Анжелика подавилась бренди и закашлялась так, что на глазах у нее выступили слезы. Дрожащей рукой она потянулась за ридикюлем и торопливо начала в нем копаться.

Бенуа протянул ей безупречно чистый льняной платок.

– Боюсь, сегодня ночью вам не доведется услышать, как под окном вашей комнаты цепочкой пройдут «джентльмены» [4] со своими пони, – продолжил Бенуа, когда Анжелика вытерла глаза, – и вы не увидите никаких таинственных огней, мерцающих в месте выгрузки запрещенного товара. Собственно говоря, пребывание в этом доме покажется вам столь же скучным и спокойным, как и ночевка в доме сэра Уильяма… Хотя, с другой стороны, – задумчиво добавил Бенуа, – может быть, здесь вам будет гораздо спокойнее, чем под кровом Билли Мушкетона. Если не ошибаюсь, у него есть милая привычка переворачивать все в доме вверх дном всякий раз, как ему вздумается выйти поохотиться на моих бывших соратников по преступному промыслу.

4

«Джентльмены» – традиционное название контрабандистов.