Довод Королей (Хроники Арции - 4)
Шрифт:
Раньше вокруг костров в Лиарэ плясали, сейчас... Сейчас тоже пляшут, вернее орут и подскакивают, только вот на кострах этих того и гляди начнут умирать живые люди. Когда Орест проповедует, площадь перед Храмом Триединого превращается в преисподнюю, заполненную воющими уродливыми чертями, отчего-то почитающими себя праведниками. Герцог молчит, а протесты Марты лишь подливают масла в огонь.
Конечно, в дела ордена, созданного ловить Преступивших, светским владыкам вмешиваться не положено, но Филипп, как бы к нему ни относиться, такого бы никогда не допустил.
Арцийский Илларион
Дождь пошел сильнее, холодные капли сливались в струйки, стекая по коже плаща, конь виконта недовольно фыркнул и самочинно прибавил шагу. Хочет в тепло... Сезар решил не задерживаться в Лиарэ. Посадив мать на корабль, он собирался сразу же вернуться к отцу. На берегу Табита то и дело возникали стычки, пока заканчивающиеся к чести Оргонды, но маршал просил сына поторопиться.
Виконт спешил на войну, но дождь был слишком холодным, а видение огня в камине и дымящегося мяса на вертеле необычайно привлекательным. Малве боролся с искушением довольно долго, ему удалось выехать из города и проехать несколько вес, но когда среди унылых, сливавшихся в серую стену придорожных кустарников показалась уютная гостиница, Малве не выдержал. Его внешность, одежда и конь свое дело сделали, хозяин лично обслужил знатного гостя, но Сезара к разговорам не тянуло, он выбрал укромное место у камина и молча наслаждался ужином и теплом. Что происходило рядом, арцийца мало трогало, пока из гуда голосов ухо не выловило слова "арцийская еретичка". Мальвани был хорошим охотником, он знал, что бить следует наверняка, и сдержал первый порыв. Сезар много думал о слухах и сплетнях, распускаемых ифранцами, но никогда не наблюдал, как это делается. Еще глубже отодвинувшись в тень, Сезар Мальвани приготовился слушать.
2891 год от В.И.
Утро 1-го дня месяца Вепря.
Арция. Мунт.
Стук был тихий, и Александр подумал, что ему послышалось. Было раннее утро, когда кухонные слуги уже встали, а комнатные еще могут пол-оры понежиться в постели, что до господ, то их время пробуждения наступит не скоро. Стук повторился. Так осторожно и воровато стучалась бы кошка, если б вдруг стала человеком. Лакеи стучат иначе, друзья тоже, а враги входят без стука, да и время для убийства неподходящее во всех отношениях. Сандер вскочил и стремительно оделся: сказалась военная привычка. Третий раз утренний гость постучался чуть громче, Эстре распахнул дверь и невольно отступил назад, узнав Даро.
Виконтесса Барре расценила его жест как приглашение вошла и тщательно прикрыла за собой дверь. Александр зачем-то повернул ключ и замер, глядя на бывшую возлюбленную и не понимая, как она тут оказалась. Хотя Артур командует королевской гвардией, у него должны быть комнаты во дворце...
– Александр, - Дариоло заговорила первая, - я... я не могла не прийти. Мне... Что с Шарло
Все понятно. То, что Даро его разлюбила, отнюдь не дает ему права думать о ней как о кукушке. Он должен был что-то придумать, тем паче детей от Бэррота у нее нет, а он еще радовался этому, мерзавец.
– С ними все в порядке. Они со мной. Шарло совсем молодец. Проклятый, что же еще сказать? Подумать только, Миранде он способен рассказывать о сыновьях и дочери часами, а сейчас все слова куда-то делись.– С ними все в порядке... Они все вместе. Втроем.
– Спасибо, - она тоже не знала, что говорить.
– За что? Это мой долг.
– И мой тоже, но я ничего не могу.
– Так случилось.– Да, именно случилось. Он сам послал к ней раненого красавца-рыцаря.– мужчина может не скрывать то, что не простят женщине.
– Ты им расскажешь?
– Не знаю... Что-то сказать придется, но не сейчас. Мы еще поговорим об этом.
– Поговорим? Когда?
– Я теперь буду появляться в Мунте. Мы - друзья, я вел тебя к алтарю, никого не удивит, что мы разговариваем.
– Да. Не удивит. Я знаю. Как Рафаэль?
– Рито не меняется, - впервые за время разговора Сандер улыбнулся, байланте остается байланте.
– Он не хочет меня знать...
– Я пытался с ним говорить, клянусь, что пытался. Он не желает даже слушать.
– И не захочет. Он меня ненавидит. И правильно делает.
– Не говори глупостей. Ты не виновата. Я... Я, по крайней мере, тебя не виню.
Они немного помолчали. Сейчас она повернется и уйдет. Повернется и уйдет к Артуру, который занят подготовкой к турниру в честь герцога Эстре...
– Александр.
– Да?
– Александр, а как ты?
– Хорошо. У меня все хорошо. Лось и Лидда - замечательные союзники, Тодор принял все наши условия...
– Я не о войне.– Проклятый, она же вся дрожит!– Как ты сам?
– Был ранен, но теперь здоров. У меня все хорошо.
– А Жаклин?
– Жаклин... Вообще-то Север не для нее. Она плохо переносит холод.
– Может быть, ей приезжать на зиму в Кер-Эрасти? Это хорошо для больных.
– Не поедет. Она всего боится, а больше всего чужих людей. Жоффруа ее совсем сломал.
– Прости, я не подумала. Я хотела как лучше.
– Спасибо тебе. Может быть, когда закончится война, мы приедем в Мирию все вместе.– Творец, он всегда всем обещает что-то сделать, когда закончится война. А она все не заканчивается. А если заканчивается одна, начинается другая. Да и делать уже ничего не надо. Он променял свое счастье на войну.
– Может быть, - печально повторила Даро, то ли не веря его очередной лжи, то ли не желая того, чтобы на этот раз он свое обещание исполнил.
– А как Артур?
– Здоров, только скучает...
– Скучает?– "Этот дурак может скучать рядом с Даро?! Осел, павлин, пень с глазами!"
– Ему не нравится командовать гвардией. Артур говорит, что он не военачальник, а воин. Ему нужен бой, а не караулы и Церемонии.
– Я его понимаю.
Снова молчание. Теперь она уже точно уйдет. Говорить больше не о чем.