Дождь над Гамбургом
Шрифт:
— Значит, именно Мюллер был тем самым человеком, которого вынесли в Гамбурге на носилках?
— Получается, Мюллер. Все было сработано чисто и аккуратно. Устранив меня, они наложили лапы на Мюллера. Вероятнее всего, они намереваются спокойно вытянуть у него всю информацию. Да, именно так: спокойно, никуда не торопясь.
— Интересно, куда его оттащили? — пробормотал Хардт.
Шавасс задумался, внезапно ему в голову пришла мысль.
— Может быть, в этом нам поможет наш приятель. — И он за волосы откинул голову Шмидта. —
— «Скорая» была из частной клиники доктора Крюгера в Бланкенезе, — проговорил проводник, и умоляюще поднял руки. — Заклинаю вас, майн герр, пощадите. Не говорите Штайнеру, что я сообщил вам эту информацию. Он страшный человек. В свое время он был группенфюрером СС.
— Тогда зачем же ты ему помогал? — презрительно бросил Хардт.
— У меня не было выбора, — заплакал Шмидт. — Вы не представляете, насколько могущественны эти люди.
В этот момент на лестнице послышались шаги, и в дверь позвонили. Шавасс выдернул Шмидта из кресла и рывком поставил его на ноги.
— Выясни, кто это, — прошипел он. — Только не пытайся шутки шутить.
Шмидт неуверенно подошел к двери и произнес охрипшим голосом:
— Кто там?
— Инспектор Штайнер! — сквозь тонкую дверь слова слышались отчетливо. Шмидт издал нечленораздельный хрип и в отчаяньи повернулся к Шавассу и Хардту.
— Это Штайнер! — проговорил он затравленно. — Что делать?
— Вы вооружены? — спросил Шавасс Хардта.
— Нет, зато Штайнер наверняка, — отозвался тот.
— Я тоже так думаю. Какая блестящая возможность для этого недобитка одним разом избавиться от вас и меня. Шансов у нас никаких.
Он прошел вглубь комнаты, по пути отстранив Шмидта, цепляющегося за его рукав, и распахнул окно. Чуть в стороне уходила вниз толстая водосточная труба. Тремя футами дальше блестела металлическая пожарная лестница.
Хардт тоже смотрел на нее, прикидывая расстояние. Штайнер изо всей силы замолотил кулаками в дверь.
— Шмидт, открывай, иначе будет худо!
Проводник впился пальцами Шавассу в руку.
— Что же мне делать, майн герр? Он же убьет меня!
Пол, не обращая на него внимания, показал Хардту на пожарную лестницу.
— Кажется, лучшего спуска нам не найти.
Не дожидаясь согласия Марка, он выбрался на подоконник. Дотянувшись до трубы и чувствуя, как костяшки пальцев обдирает грубый, словно наждак, кирпич, — он вцепился в нее обеими руками. На мгновение он задержался, а потом качнувшись, бросил тело вбок и уцепился за металлические поручни пожарной лестницы. Еще секунда и он встал на площадку.
На подоконнике появился Хардт. Он успешно миновал водосточную трубу и прыгнул на пожарную лестницу. Шавасс поддержал его, увидев, что нога Марка соскользнула с перекладины.
Из окна выглянул Шмидт и с отчаяньем прошептал:
— Заклинаю вас, помогите! Он ломится в дверь!
Но Шавасс уже спускался по железным перекладинам лестницы.
Проводник повис на водосточной трубе, не смея шевельнуться. В этот момент из окна высунулся Штайнер и потянулся к нему. Шмидт прыгнул к спасительной лестнице, но его рука схватила пустоту. Второй рукой он все-таки успел уцепиться за поручень и целую секунду висел, раскачиваясь, но затем пальцы соскользнули с мокрого железа и он сорвался: тело его в полете повернулось головой вниз, она первой встретилась с булыжной мостовой.
Хардт вскрикнул и рванулся было к проводнику, но Шавасс грубо схватил его за плечо и поволок к выходу на улицу.
— Мы должны думать о том, как выжить, — прошипел он. — Если мы отсюда как можно быстрее не уберемся, Штайнер натравит на нас половину всей гамбургской полиции.
Когда они уселись в старенький «фольксваген» и помчались на предельной скорости прочь от дома Шмидта, Шавасс сбил шляпу на затылок и нервно рассмеялся:
— Нас чуть не схватили за задницу. Был момент, я даже усомнился, сможем ли мы улизнуть.
Хардт посмотрел на Шавасса: его лицо казалось серым и страшно напряженным.
— Звук, с которым голова бедняги размозжилась о булыжник, думаю, мне этого никогда не забыть. — Марка передернуло, но он взял себя в руки и сконцентрировал внимание на дороге.
— Все равно Штайнер наверняка бы избавился от Шмидта в ближайшем будущем, — сказал Шавасс. — Уж слишком много он знал.
— Похоже, вы правы, — отозвался Марк.
Дождь прекратился. Машина остановилась возле дома Анны, Хардт выключил мотор и тишина накрыла их, словно шапкой. Марк закурил сигарету и сидел, нервно постукивая кончиками пальцев по рулевому колесу.
Шавасс спросил:
— Ну, так что будем делать дальше?
Хардт выглядел уставшим. Он провел рукой по лбу, словно с трудом соображал, и сказал медленно, с нажимом:
— Думаю, что навестим клинику Крюгера в Бланкенезе.
— Когда мы туда отправимся?
— Лучше всего сегодня вечером, как стемнеет. Посмотрим, что я смогу разузнать об этом местечке за день.
Он открыл дверь и вышел из машины. Шавасс скользнул следом. Они уже добрались до двери дома, но тут Хардт замешкался.
— Вы что, не пойдете? — удивился Шавасс.
— Нет, мне лучше вернуться к себе в гостиницу. Нужно хоть несколько часов поспать. Взять вас с собой не могу — нельзя, но здесь вы будете в безопасности. Анна постелит вам на диване.
— Возьмете машину? — спросил Пол.
— Лучше пройдусь — тут недалеко.
Он устало поплелся прочь, но потом остановился: медленно обернулся. Только-только начал разгораться рассвет, его холодное свечение неторопливо ползло по свинцовому небу. В сероватом свете лицо Хардта казалось одутловатым и больным.