Дожить до рассвета
Шрифт:
Подумав еще немного, ящер вновь мигнул, уставился на кормителей и наконец, все так же продолжая пялиться исподлобья, потянулся, схватил еду и шмыгнул прочь, пока не отобрали. Азар растер следы слюны кончиками пальцев.
– Видимо, я не вкусный, – сказал он.
– Плохой вкус тут только у него.
Призрак тем временем скатился с перрона прямо на рельсы и, принюхавшись, прижался к ним, распластавшись как желейный коврик. Рафаэль чуть склонился и с напускной театральностью в шепоте спросил:
– Чего
– Притворяется противопехотной миной, – в тон ответил Азар.
Тот уткнулся ему в плечо. Ящер обернулся на тихий шелест смеха и с подозрительностью тибетской лисицы воззрился на старших. Мигнул, резко отвернулся и пошлепал дальше подметать шпалы призрачным брюхом.
– Дух-малютка не лишен рассудка. Не то что мы, – все еще улыбаясь промолвил Рафаэль. Поправил Азару задравшийся воротник и наконец встретился взглядом с парой потеплевших на свету изумрудов. – Я знаю, что делаю, Ази. Не нужно.
– Но я мог бы. Только скажи. Если ты переживаешь, что.
– Он не то чтобы настаивал. Полагаю, сам пока не знает, что делает. Здесь скорее вопрос к Начальству. В любом случае это не такой уж плохой вариант. Я мог бы взять её под опеку.
– Хранителем?
– Вроде того. Это сработало бы как небольшой якорь. Здесь, в Яви. Может, меньше станут вызывать.
– Я боюсь за нас.
– За вактаре отвечать не нужно.
– После смерти. Но сейчас у нас в квартире живое существо.
Рафаэль вновь опустил глаза.
– Думаешь?
Азар не думал.
– Нет-нет, конечно, – принялся уверять он, словив его за руку, – мы с тобой справимся. Вместе. И не с таким справлялись. Да и я то и дело хотел, – сказал и поправился: – Думал, – и добавил смято: – Хоть это странно, мы не люди, впрочем, ты знаешь, – взгляд улетел в сторону, зацепился за мягкий кивок и вернулся с новой порцией тепла. – Но она могла бы стать новой точкой давления для них. И ты, – голос сбился в восхищенный выдох, но тут прикрылся рассудительной интонацией, – так ценишь свободу. Не будет ли наш якорь в тягость?
– Не думаю, что маленькая девочка сумеет отнять у нас то, за что мы воевали веками, – заметил Рафаэль. – Скорее наоборот, мы могли бы ей показать иную, чуждую многим людям жизнь. Постепенно, когда придет время. К тому же, – он немного помедлил, прислушиваясь к эху недавних размышлений, и безмятежно повел плечами, – мы ведь не знаем. Может понравится, – бледные пальцы скользнули по чёрной пряди Азара, укладывая ту ему за ухо. – Попробуй с ней подружиться.
Тот перетерпел волну мурашек, прильнул щекой к его руке, легко коснулся ее губами.
– Только не волнуйся, – прошептал он. А затем, полюбовавшись ответной улыбкой, спросил: – Домой?
Призрачный нос добрался до последней освещенной шпалы, все пять глаз вдруг дрогнули. Сдвоенные зрачки перекатились к линии век и уставились
Вязкий треск столкнул за собой невидимую бочку с пушечными ядрами. Небо расцарапали цветные коготки фейерверка. Они подскочили чуть выше древесных крон, выдохлись и разорвались искристыми облаками, отражаясь и засыпая сладким сном в тепле пар голубых и зеленых глаз.
Рафаэль склонил голову, положив ее Азару на плечо. Тот привлек его к себе, обнял со спины.
Сивые облака собрали остатки блесток и унесли их прочь, оставляя взгляду только ювелирное золото мелкой звездной пыли.
***
Глубокий бархат неба разрезала желтая ухмылка тонкого месяца. Промерзший за зиму лес тянулся ввысь, точно пытаясь коснуться его макушками самых высоких и узловатых сосен. Ржавые рельсы улеглись вдоль них, лишь смутно, как призрак прошедшей юности, припоминая пульсирующий звук колес. Длинный ряд перегородок шпал перемежался с полосками подрастающей молодой травы.
Прямо на одной из них стояла смуглая женщина. Черные глаза, томно прикрывшись ресницами, замерли, устремив тяжелый, полный древней, такой же ржавой и никому ненужной печали взгляд далеко вперед, где пути пожирал ночной мрак. Легкий ветер, по неосторожности своей, то и дело потягивал края темной шали. Тонкие струны лунного света поглаживали золотистые линии татуировок.
Стояла она так уже довольно давно, наслаждаясь щемящим одиночеством. Но даже если бы кто-то и дежурил поблизости, вряд ли заметил бы ее присутствие. И еще менее вероятно посмел спрашивать, откуда та взялась. А уж когда у нее спиной так же неожиданно появился мужчина, наверняка бы покинул пост и вышел на пенсию.
Почувствовав чужое присутствие, женщина опустила веки.
– Новости?
– Вактаре. Отдал под опеку. Что здесь?
– В пятимерном ЧП. Кто-то перешёл в нашу.
– Кто-то?
– Струны дергаются, – длинные матовые ногти поправили шаль. – А мы отчего-то нет.
– А есть повод?
Молчание. Мужчина ждал. Луна полюбовалась своим отражением в серебре его глаз и пуговиц пальто, а затем, точно застеснявшись, скрылась за облаком.
– Bell’? – позвал он. А не получив никакой реакции, повторил: – Валь, – снова вытерпел паузу и наконец потребовал: – Вельзевул.
– То-то же, – промурлыкала она, наконец открывая глаза. Печаль смылась и выветрилась из них, под едва уловимый взмах ресниц. – И почему тебе так не нравится называть меня полным именем?
– Время сберегаю.
– У нас его хватает. Ничего серьезного в линиях судьбы на ближайшее не вижу, но лучше проверь.
– Ближайшее – это сколько?
– Год, полгода. Может, полтора. Дальше – мрак, – она протянула последнее слово в тягучий шепот и поежилась. – Уже поговорил с Константином о вактаре?